Родился в Тобольске в семье директора гимназии и попечителя народных училищ Ивана Менделеева и Марии Дмитриевны, урождённой Корнильевой. «Детей всего было 17, а живокрещённых 14»*.
В дневнике последних лет пишет: «Всего более четыре предмета составили моё имя: периодический закон**, исследования упругости газов***, понимание растворов как ассоциаций**** и «Основы химии» — любимое дитя моё... Как русского, меня хотели затереть, особенно немцы...»
Будучи избран в состав 130 научных корпораций мира, Дмитрий Иванович Менделеев так и не заслужил чести стать членом Петербургской Академии наук. И в самом деле, им опубликована «всего лишь» 431 работа, из которых 40 посвящено химии, 106 — физической химии, 99 — физике, 99 — технике и промышленности, 36 — экономике и общим вопросам, 22 — географии и остальные — разным другим темам. «Не заметил» русского гения и Нобелевский комитет.
Значительную часть своей необыкновенной жизни этот учёный- инженер-земледелец-учитель прожил любящим и любимым мужем и отцом.
Удостоен орденов Св. Владимира I и II степени, св. Александра Невского, Белого орла, Св. Анны I и II степени, Св. Станислава I степени, Почётного Легиона. В 1987 году открыт дом-музей в Боблове. Памятники учёному установлены в Москве, Петербурге, Киеве…
______________________
* Менделеев Д. И. Сочинения. Т. 25. С. 669.
** 1869 год. В статье, посланной Либиху с описанием открытия, предсказывает основные свойства сразу трёх неизвестных элементов.
*** Уравнение Клапейрона-Менделеева.
**** Развитие идей докторской диссертации.
Любовь к отечеству, или патриотизм, как, вероятно, небезызвестно читателям, некоторые из современных учений крайних индивидуалистов уже стараются представить в худом виде, говоря, что её пора заменить совокупностью общей любви ко всему человечеству с участием в делах узкого кружка лиц, образующих общину (коммуну), город или вообще физически обособленную группу.
Лживость такого учения становится, на мой взгляд, ясною не столько со стороны одних важных исторических услуг скопления народов в крупные государственные единицы, вызывающие самоё происхождение патриотизма, сколько со стороны того, что ни в каком будущем нельзя представить слияния материков и стран, уничтожения различий по расам, языку, верованиям, правлениям и убеждениям, а различия всякого рода составляют главнейшую причину соревнования и прогресса, не упоминая уже о том, что внутреннее чувство ясно говорит, что любовь к отечеству составляет одно из возвышеннейших отличий развитого, общежитного состояния людей от их первоначального, дикого или полуживотного состояния. <…>
...Рядом с самообожающей похвальбой англичан да немцев выступили недавно японцы и ну нас корить всеми нашими недостатками и похваляться своими прирождёнными, а особенно вновь приобретёнными достоинствами. <...>
А между тем сибирские казаки дошли и доплыли до берегов Тихого океана немного разве после Магеллана, раньше Кука, и, первые из европейцев, укрепились на берегах этого величайшего океана, хотя и не доставили сколько-либо точных о нём сведений. Лишь долго потом благодаря Невельскому, Муравьёву и Игнатьеву подвинулись мы на тех берегах к югу, т. е. к Китаю и Японии. <...>
Внимание наше к ним обратилось только после того, как Миротворец Александр III, провидевший суть русских и мировых судеб более и далее многих своих современников, решил, что надо всеми способами покровительствовать развитию всех видов промышленности в своей стране, и как можно скорее, с двух сторон, повелел строить Великую Сибирскую железную дорогу, чтобы связать Россию с теми берегами Тихого океана, где нет ни полярных льдов, ни стесняющих проливов в чужих руках. <...>
Не подлежит никакому сомнению, что русский народ, взятый в целом, принадлежит к числу мирнейших, и его лучше всего уподобляет сказка сонливому доброму молодцу из такого-то села, больше всего думающего о своей пашне, умеющего выносить «страду», но не умеющего заставлять её делать для себя других. <...>
Это значит, что мы должны быть ещё долго и долго народом, готовым каждую минуту к войне, хотя бы мы сами этого не хотели и хотя наши императоры Александр III и благополучно царствующий государь явно и торжественно выразили русское миролюбие. Поэтому-то японская вспышка на Дальнем Востоке не удивила русских, а, так сказать, заставила их очнуться от призраков возможности долгого мира и понять, что впереди у нас ничего другого, кроме как войны да войны.
Как ни покладист русский человек, как он ни хочет мирно жить со всеми народами, как ни широки его объятия, всё же у него к одним народам исторически сложилось более дружественное отношение, чем к другим, в особенности к тем, которые его дразнят. <...>
Для русского коварство и японцы до некоторой степени сливаются. <...> Притом это и народ совсем иной, чем китайцы. Японцы лишены всякой оригинальности по существу, они ничего не дали миру, хотя и умеют ловко принимать заимствованные образцы. <...>
Здравый русский ум, весь характер народа и вся его история показали ему, что войны для нас составляют своего рода революционную передрягу, освежающую весь воздух страны и дух её правителей, а за войнами следуют почти всегда новые внутренние успехи и преобразования. Эти последние, по русскому упованию, неизбежно последуют с концом современной японской войны потому уже, что она, надеюсь, открыла всем глаза на необходимость быть нам готовыми к ещё многим войнам в недалёком будущем, а готово может быть только внутренне благоустроенное государство, с обезпеченными условиями роста всего общего благосостояния. Необходимость же недалеко предстоящего напора на нас с разных сторон видна уже из того, что у нас на каждого жителя приходится в два раза более земли, чем для всего остального человечества*, ...а у немцев и японцев тесноты раз в 15–17 более, чем в России. <...>
___________
* С лишком 15,7 га на душу в России и 7,7 в остальном мире.
Поэтому-то ... нам необходимо помимо всего быть начеку, не расплываться в миролюбии, быть готовыми встретить внешний напор. <...> Грозными нам надо быть в войне, в отпоре натисков на нашу ширь, на нашу кормилицу-землю, позволяющую быстро размножаться, а при временных перерывах войны, ничуть не отлагая, улучшать внутренние порядки. <...> Разрозненных нас сразу уничтожат, наша сила в единстве, воинстве, благодушной семейственности, умножающей прирост народа, да в естественном росте нашего внутреннего богатства и миролюбия. <...>
Наши усилия более всего содействовали освобождению — почти сто лет тому назад — Германии, Австрии, Италии и других стран Западной Европы от гегемонии Наполеона вовсе без прямой цели что-либо завоёвывать. То же мы сделали, содействуя освобождению Румынии, Сербии, Болгарии, Герцеговины и др. от турецкого господства, да и Китаю мы помогли временным занятием Кульджи не по английскому рецепту, возвратив её Китаю. <...>
Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим её тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трёхлетнюю войну 1812–1814 гг. Всё, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам. Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нём попросят...
Пожелаем же нашим войскам побед, а нашей дипломатии — прозорливости.
В дневнике последних лет пишет: «Всего более четыре предмета составили моё имя: периодический закон**, исследования упругости газов***, понимание растворов как ассоциаций**** и «Основы химии» — любимое дитя моё... Как русского, меня хотели затереть, особенно немцы...»
Будучи избран в состав 130 научных корпораций мира, Дмитрий Иванович Менделеев так и не заслужил чести стать членом Петербургской Академии наук. И в самом деле, им опубликована «всего лишь» 431 работа, из которых 40 посвящено химии, 106 — физической химии, 99 — физике, 99 — технике и промышленности, 36 — экономике и общим вопросам, 22 — географии и остальные — разным другим темам. «Не заметил» русского гения и Нобелевский комитет.
Значительную часть своей необыкновенной жизни этот учёный- инженер-земледелец-учитель прожил любящим и любимым мужем и отцом.
Удостоен орденов Св. Владимира I и II степени, св. Александра Невского, Белого орла, Св. Анны I и II степени, Св. Станислава I степени, Почётного Легиона. В 1987 году открыт дом-музей в Боблове. Памятники учёному установлены в Москве, Петербурге, Киеве…
______________________
* Менделеев Д. И. Сочинения. Т. 25. С. 669.
** 1869 год. В статье, посланной Либиху с описанием открытия, предсказывает основные свойства сразу трёх неизвестных элементов.
*** Уравнение Клапейрона-Менделеева.
**** Развитие идей докторской диссертации.
ПО ПОВОДУ ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ
(фрагменты)
Любовь к отечеству, или патриотизм, как, вероятно, небезызвестно читателям, некоторые из современных учений крайних индивидуалистов уже стараются представить в худом виде, говоря, что её пора заменить совокупностью общей любви ко всему человечеству с участием в делах узкого кружка лиц, образующих общину (коммуну), город или вообще физически обособленную группу.
Лживость такого учения становится, на мой взгляд, ясною не столько со стороны одних важных исторических услуг скопления народов в крупные государственные единицы, вызывающие самоё происхождение патриотизма, сколько со стороны того, что ни в каком будущем нельзя представить слияния материков и стран, уничтожения различий по расам, языку, верованиям, правлениям и убеждениям, а различия всякого рода составляют главнейшую причину соревнования и прогресса, не упоминая уже о том, что внутреннее чувство ясно говорит, что любовь к отечеству составляет одно из возвышеннейших отличий развитого, общежитного состояния людей от их первоначального, дикого или полуживотного состояния. <…>
...Рядом с самообожающей похвальбой англичан да немцев выступили недавно японцы и ну нас корить всеми нашими недостатками и похваляться своими прирождёнными, а особенно вновь приобретёнными достоинствами. <...>
А между тем сибирские казаки дошли и доплыли до берегов Тихого океана немного разве после Магеллана, раньше Кука, и, первые из европейцев, укрепились на берегах этого величайшего океана, хотя и не доставили сколько-либо точных о нём сведений. Лишь долго потом благодаря Невельскому, Муравьёву и Игнатьеву подвинулись мы на тех берегах к югу, т. е. к Китаю и Японии. <...>
Внимание наше к ним обратилось только после того, как Миротворец Александр III, провидевший суть русских и мировых судеб более и далее многих своих современников, решил, что надо всеми способами покровительствовать развитию всех видов промышленности в своей стране, и как можно скорее, с двух сторон, повелел строить Великую Сибирскую железную дорогу, чтобы связать Россию с теми берегами Тихого океана, где нет ни полярных льдов, ни стесняющих проливов в чужих руках. <...>
Не подлежит никакому сомнению, что русский народ, взятый в целом, принадлежит к числу мирнейших, и его лучше всего уподобляет сказка сонливому доброму молодцу из такого-то села, больше всего думающего о своей пашне, умеющего выносить «страду», но не умеющего заставлять её делать для себя других. <...>
Это значит, что мы должны быть ещё долго и долго народом, готовым каждую минуту к войне, хотя бы мы сами этого не хотели и хотя наши императоры Александр III и благополучно царствующий государь явно и торжественно выразили русское миролюбие. Поэтому-то японская вспышка на Дальнем Востоке не удивила русских, а, так сказать, заставила их очнуться от призраков возможности долгого мира и понять, что впереди у нас ничего другого, кроме как войны да войны.
Как ни покладист русский человек, как он ни хочет мирно жить со всеми народами, как ни широки его объятия, всё же у него к одним народам исторически сложилось более дружественное отношение, чем к другим, в особенности к тем, которые его дразнят. <...>
Для русского коварство и японцы до некоторой степени сливаются. <...> Притом это и народ совсем иной, чем китайцы. Японцы лишены всякой оригинальности по существу, они ничего не дали миру, хотя и умеют ловко принимать заимствованные образцы. <...>
Здравый русский ум, весь характер народа и вся его история показали ему, что войны для нас составляют своего рода революционную передрягу, освежающую весь воздух страны и дух её правителей, а за войнами следуют почти всегда новые внутренние успехи и преобразования. Эти последние, по русскому упованию, неизбежно последуют с концом современной японской войны потому уже, что она, надеюсь, открыла всем глаза на необходимость быть нам готовыми к ещё многим войнам в недалёком будущем, а готово может быть только внутренне благоустроенное государство, с обезпеченными условиями роста всего общего благосостояния. Необходимость же недалеко предстоящего напора на нас с разных сторон видна уже из того, что у нас на каждого жителя приходится в два раза более земли, чем для всего остального человечества*, ...а у немцев и японцев тесноты раз в 15–17 более, чем в России. <...>
___________
* С лишком 15,7 га на душу в России и 7,7 в остальном мире.
Поэтому-то ... нам необходимо помимо всего быть начеку, не расплываться в миролюбии, быть готовыми встретить внешний напор. <...> Грозными нам надо быть в войне, в отпоре натисков на нашу ширь, на нашу кормилицу-землю, позволяющую быстро размножаться, а при временных перерывах войны, ничуть не отлагая, улучшать внутренние порядки. <...> Разрозненных нас сразу уничтожат, наша сила в единстве, воинстве, благодушной семейственности, умножающей прирост народа, да в естественном росте нашего внутреннего богатства и миролюбия. <...>
Наши усилия более всего содействовали освобождению — почти сто лет тому назад — Германии, Австрии, Италии и других стран Западной Европы от гегемонии Наполеона вовсе без прямой цели что-либо завоёвывать. То же мы сделали, содействуя освобождению Румынии, Сербии, Болгарии, Герцеговины и др. от турецкого господства, да и Китаю мы помогли временным занятием Кульджи не по английскому рецепту, возвратив её Китаю. <...>
Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим её тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трёхлетнюю войну 1812–1814 гг. Всё, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам. Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нём попросят...
Пожелаем же нашим войскам побед, а нашей дипломатии — прозорливости.
Март – апрель 1904 г.