Елизавета Юрьевна, урождённая Пиленко, дочь городничего Анапы*, родилась в Риге; детство прошло на Кавказе. С 1906 года, после смерти отца, семья жила в Петербурге, где Е. Пиленко окончила Бестужевские курсы, вошла в круг богемы, опубликовав сборники «Скифские черепки» (1912 г.) и «Руфь» (1916 г.), побыла недолго замужем за большевиком Кузьминым-Караваевым, стала эсеркой... В 1919 году (уже со вторым мужем) эмигрировала. С 1923 года — в Париже: опубликовала несколько книг прозы, монографии о Достоевском, Хомякове... Окончила русскую Духовную академию.
В 1932 году постриглась в монахини, оставаясь в миру; организовала небольшой центр «Православное дело», ставший своеобразным литературным салоном. Под именем «Монахиня Мария» издала в 1937 году сборник «Стихи».
Когда Гитлер пришёл во Францию, помогала участникам движения Сопротивления, за что, вероятно, и была арестована в 1943 году и помещена в концлагерь «Равенсбрюк». В газовую камеру пошла вместо какой-то другой женщины.
До конца войны оставался месяц...
Посмертно в 1947 и 1949 годах две книги монахини Марии вышли в Париже, там же в 2016 году открыта улица Марии.
Константинопольский патриархат канонизировал монахиню Марию в 2004 году.
_____________________
*По другим сведениям, Ю. Д. Пиленко — юрист, знаток виноградарства и виноделия — был директором Ботанического сада в Ялте.
* * *
Не голодная рысит волчиха,
Не бродягу поглотил туман, —
Господи, не ясно и не тихо
Средь Твоих оголодавших стран.
Над морозными и льдистыми реками
Реки ветра шумные гудят.
Иль мерещится мне только между нами
Вестников иных тревожный ряд?
Долгий путь ведёт нас всех к покою
(Где уж там, на родине, покой?),
Лучше по-звериному завою —
И раздастся отовсюду вой.
Посмотрите: разметала вьюга
Космы дикие свои в простор.
В сердце нет ни боли, ни испуга —
И приюта нет средь изб и нор.
Нашей правды будем мы достойны,
Правду в смерть мы пронесём, как щит...
Господи, неясно, неспокойно
Солнце над землёй Твоей горит.
* * *
Там было молоко и мёд,
И соки винные в точилах.
А здесь — паденье и полёт,
Снег на полях и пламень в жилах.
И мне блаженный жребий дан,
В изодранном бреду наряде.
О Русь, о нищий Ханаан,
Земли не уступлю ни пяди.
Я лягу в прах, и оземь лбом.
Врасту в твою сухую глину.
И щебня горсть, и пыли ком
Слились со мною в плоть едину.
* * *
Мне кажется, что мир ещё в лесах,
На камень камень, известь, доски, щебень.
Ты строишь дом, Ты обращаешь прах
В единый мир, где будут петь молебен.
Растут медлительные купола…
Неименуемый, нездешний. Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как великий Архитектор.
На нерадивых Ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только твой кирпич,
Строй из меня, непостижимый Зодчий.
* * *
Устало дышит паровоз,
Под крышей белый пар клубится,
И в лёгкий утренний мороз
Торопятся людские лица.
От города, где тихо спят
Соборы, площади и люди,
Где тёмный, каменный наряд
Веками был, веками будет,
Где зелена струя реки,
Где всё в зеленоватом свете,
Где забрались на чердаки
Моей России милой дети,
Опять я отрываюсь в даль,
Опять душа моя нищает,
И только одного мне жаль —
Что сердце мира не вмещает.
Осень 1931,
Безансон
В 1932 году постриглась в монахини, оставаясь в миру; организовала небольшой центр «Православное дело», ставший своеобразным литературным салоном. Под именем «Монахиня Мария» издала в 1937 году сборник «Стихи».
Когда Гитлер пришёл во Францию, помогала участникам движения Сопротивления, за что, вероятно, и была арестована в 1943 году и помещена в концлагерь «Равенсбрюк». В газовую камеру пошла вместо какой-то другой женщины.
До конца войны оставался месяц...
Посмертно в 1947 и 1949 годах две книги монахини Марии вышли в Париже, там же в 2016 году открыта улица Марии.
Константинопольский патриархат канонизировал монахиню Марию в 2004 году.
_____________________
*По другим сведениям, Ю. Д. Пиленко — юрист, знаток виноградарства и виноделия — был директором Ботанического сада в Ялте.
* * *
Не голодная рысит волчиха,
Не бродягу поглотил туман, —
Господи, не ясно и не тихо
Средь Твоих оголодавших стран.
Над морозными и льдистыми реками
Реки ветра шумные гудят.
Иль мерещится мне только между нами
Вестников иных тревожный ряд?
Долгий путь ведёт нас всех к покою
(Где уж там, на родине, покой?),
Лучше по-звериному завою —
И раздастся отовсюду вой.
Посмотрите: разметала вьюга
Космы дикие свои в простор.
В сердце нет ни боли, ни испуга —
И приюта нет средь изб и нор.
Нашей правды будем мы достойны,
Правду в смерть мы пронесём, как щит...
Господи, неясно, неспокойно
Солнце над землёй Твоей горит.
* * *
Там было молоко и мёд,
И соки винные в точилах.
А здесь — паденье и полёт,
Снег на полях и пламень в жилах.
И мне блаженный жребий дан,
В изодранном бреду наряде.
О Русь, о нищий Ханаан,
Земли не уступлю ни пяди.
Я лягу в прах, и оземь лбом.
Врасту в твою сухую глину.
И щебня горсть, и пыли ком
Слились со мною в плоть едину.
* * *
Мне кажется, что мир ещё в лесах,
На камень камень, известь, доски, щебень.
Ты строишь дом, Ты обращаешь прах
В единый мир, где будут петь молебен.
Растут медлительные купола…
Неименуемый, нездешний. Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как великий Архитектор.
На нерадивых Ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только твой кирпич,
Строй из меня, непостижимый Зодчий.
* * *
Устало дышит паровоз,
Под крышей белый пар клубится,
И в лёгкий утренний мороз
Торопятся людские лица.
От города, где тихо спят
Соборы, площади и люди,
Где тёмный, каменный наряд
Веками был, веками будет,
Где зелена струя реки,
Где всё в зеленоватом свете,
Где забрались на чердаки
Моей России милой дети,
Опять я отрываюсь в даль,
Опять душа моя нищает,
И только одного мне жаль —
Что сердце мира не вмещает.
Осень 1931,
Безансон