Виктория Янковская (18 февраля 1909 — 6 апреля 1996)

Родилась во Владивостоке. (Фамилия по мужу – Чистякова.) Отец — создатель и владелец крупного оленеводческого хозяйства, охотник-спортсмен*. Детство В. Янковской прошло в родовом имении Сидеми, основанном одним из дедов.
В 1922 году с семьёй бежала от «новой власти» в Корею, где начала литературную деятельность, стала переводчицей с японского.
В 1935 году в Харбине вышла её книга путевых заметок «Это было в Корее», о которой К. Бальмонт позже сказал: «...Во многом это лучший Пришвин и лучше, чем Пришвин...». Около десяти лет прожила в маньчжурской тайге на Тигровом Хуторе, где в 1945 году попала под домашний (благодаря грудному сыну) арест — её нашли работники НКВД; под нажимом властей стала основательницей местного колхоза(!).
В 1953 году сумела уехать — через Гонконг — в Чили, откуда уже в 1961-м насовсем перебралась в США (штат Калифорния); в 1978 году выпустила единственную книгу стихов «По странам рассеяния». Этот сборник (с добавлением прозы) в 90-х годах напечатан во Владивостоке, куда Виктория Юрьевна Янковская приезжала в 1991 году на открытие памятника деду Михаилу Шевелёву — основателю Дальневосточного пароходства.
_________________________________
* Юрий Михайлович Янковский — автор книги «Полвека охоты на тигров» (Харбин,1944).


* * *

Шелестит тальник. Журчит, звенит река.
Пухнут в синеве снежками облака.
И жужжат-гудят печальные шмели.
Пляшут бабочки над илом на мели.

Растворяюсь в синем небе и воде.
Я ли всюду? Или нет меня нигде?
Или это ощущенье бытия?
Может, нет меня и вовсе я — не я!..

Мне теперь бы только речкою бежать...
Ни о чём не знать, не помнить, не страдать...
Колыхаться в тальниковых берегах...
И не думать о людских больных делах...

Зеленеют томно-сонно тальники.
Плещут рыбы по извилинам реки.
И жужжат шмели, и жгутся овода...
И бежит, бежит куда-то вдаль вода...

1943, Сахаджан


* * *

Папе-Тигру

Весенними влажными днями
Одна я блуждаю с винтовкой.
Пересекаю часами
Овраги, долины, сопки.

По-разному смотрят на счастье.
По-разному ищут дороги.
А мне — побродить по чаще,
В росе промочить ноги.

И сердцем дрожать как собака,
На выводок глядя фазаний,
А ночью следить из мрака,
Как угли пылают в кане.

Такие простые явления,
А жизни без них мне не нужно.
И здесь, в горах, в отдаленье,
Мне кажется мир — дружным.

1934


ВЕЧНОСТЬ

Луна, как нерпа золотая,
Ныряет в облачных волнах,
А моря гладь лежит, блистая,
И плещется в дремотных снах.

Хребет богатырём уснувшим
Глядит на небо сквозь века.
Кто знает больше о минувшем,
Чем волны, скалы, берега?

Песчинкой на песке у жизни
Проходит бытие людей:
Печали, радость, укоризны —
Вот чем полны осколки дней...

А вечность проплывает мимо,
А вечность окружает нас —
Она одна, одна не мнима,
Непостижимая для глаз...

Глядите в море, в звёзды, в небо,
Послушайте лучи луны:
Там вечность совершает требу...
Всё остальное — только сны...

Всё остальное — преходяще.
Есть мы иль нет, а жизнь течёт.
Роса горит в сосновой чаще,
Земля свершает оборот...

А Вечность — мудрая, простая —
Лежит вокруг меня в песках.
И, точно нерпа золотая,
Луна ныряет в облаках.

Лукоморье, 1940


ОСЕНЬ

Только слышать шумы буйных сосен.
Только видеть взвихренное море!
Это ты — прекраснейшая осень,
Ты летишь ко мне, ветра пришпорив.

Куришь смолы пряных ароматов
И бросаешь огненные блики.
Но воинственно блистают латы
Сквозь просветы девичьей туники.

В солнце — обжигающая нега.
В ветре — всепронзающая стужа.
Горизонт сверкает в блеске снега,
Волны мечутся в обрывках кружев.

А вокруг ещё пылают клёны,
И синее неба генцианы,
И томящие, как зов влюблённой,
Звуки неба — птичьи караваны.

1938


ЖИЗНЬ

По зелёной реке в красной лодке
Я плыву ослепительным днём.
Воздух трепетный золотом соткан —
Бирюза и сиянье во всём.

Переплыть целых три океана
И три четверти мира объять,
Чтоб не поздно, но и не рано
К новой жизни подкрасться опять.

После бега, тревожных скитаний
И миров, неизвестных дотоль,
Вдруг прислушаться к подсознанью:
А ведь вот — притупляется боль...

Боль, которой, казалось, нет равной:
Мать, ребёнок и Родина... Что ж?
Невозможно питаться отравой.
Раз дана тебе жизнь — ты живёшь.

Выбираешь потише, поглуше
Отдалённый кусочек земли.
И опять наполняешь душу
Тем, ч е г о отобрать не смогли!

1971