Окончил политехнический институт в Харбине, зарабатывал переводами, частными уроками. Стал участником «Чураевки» и, следовательно, печатался в соответствующих изданиях. По воспоминаниям В. Перелешина: «Была в нём нота какого-то страшного внутреннего напряжения, надлома, раздвоенности, но стихи новы, хороши, самостоятельны». Его жизнь закончилась самоубийством в харбинском отеле «Нанкин».
_______________________
* По другим данным — 1908 г.
СТРАННИК
Посыпанная солью корка хлеба,
Глоток воды в лесу из родника...
Мой путь идёт за ту черту, где небо
Сошлось с землёй. Дорога далека!
Взлетают крылья мельниц над деревней,
Над тихой речкой тает тень моста.
Передохну я у часовни древней,
Разрушенной, забытой, без креста.
Легко дышать. Легка моя котомка,
И палка сучковатая легка.
Приду в село. Урядник скажет громко:
— Как звать тебя? Возьмите старика!
Ни имени, ни радости, ни грусти.
— Непомнящий... — и, поднимая взгляд,
Увижу, как урядник взор опустит.
— Куда идёшь? — Куда глаза глядят.
И скажет он — чуть дрогнет голос строгий:
— Пустить его! — Окончился допрос.
Вздохнут старухи: — Странничек убогий,
Забыл, как звать... Спаси его, Христос.
СУЕТА
Всё — суета сует, и тленно всё, что мило, —
Уйдёт, растаёт, точно из кадила
В высь купола струящийся дымок.
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
Есть в сердце каждого заветные святыни.
Они для нас — оазисы в пустыне,
И, как оазисы, заносит их песок.
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
А взгляд змеиных глаз, что душу мне волнует?..
И он, и он забвенья не минует
И будет он так чужд мне, так далёк!
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
Всё — суета сует, всё только обольщенье,
Любовь в душе горит всего мгновенье,
Лишь в Вечной Книге вечен смысл строк,
Лишь звук молитв и вечен, и глубок.
_______________________
* По другим данным — 1908 г.
СТРАННИК
Посыпанная солью корка хлеба,
Глоток воды в лесу из родника...
Мой путь идёт за ту черту, где небо
Сошлось с землёй. Дорога далека!
Взлетают крылья мельниц над деревней,
Над тихой речкой тает тень моста.
Передохну я у часовни древней,
Разрушенной, забытой, без креста.
Легко дышать. Легка моя котомка,
И палка сучковатая легка.
Приду в село. Урядник скажет громко:
— Как звать тебя? Возьмите старика!
Ни имени, ни радости, ни грусти.
— Непомнящий... — и, поднимая взгляд,
Увижу, как урядник взор опустит.
— Куда идёшь? — Куда глаза глядят.
И скажет он — чуть дрогнет голос строгий:
— Пустить его! — Окончился допрос.
Вздохнут старухи: — Странничек убогий,
Забыл, как звать... Спаси его, Христос.
СУЕТА
Всё — суета сует, и тленно всё, что мило, —
Уйдёт, растаёт, точно из кадила
В высь купола струящийся дымок.
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
Есть в сердце каждого заветные святыни.
Они для нас — оазисы в пустыне,
И, как оазисы, заносит их песок.
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
А взгляд змеиных глаз, что душу мне волнует?..
И он, и он забвенья не минует
И будет он так чужд мне, так далёк!
Лишь звук молитв и вечен, и глубок...
Всё — суета сует, всё только обольщенье,
Любовь в душе горит всего мгновенье,
Лишь в Вечной Книге вечен смысл строк,
Лишь звук молитв и вечен, и глубок.