Родился в селе Николаевский Городок Саратовской губернии в семье учителей. В 1904 году окончил 1-ю мужскую гимназию Саратова и на два года уехал в Германию – слушал лекции по философии в университетах Берлина и Иены.
С 1907 года в Петербурге: юридический факультет университета (окончил в 1914 г.); знакомство с Н. Гумилёвым; первая книга стихов «Дикая порфира» (1912 г.).
От революции уехал (в декабре 1917-го) в Саратов, где работал в газете «Саратовские ведомости». С 1919 по 1922 год – служба в Красной Армии: секретарь трибунала при штабе Кавказского фронта, лектор пехотно-пулемётных курсов.
Далее – Москва (1923 г.), работа в различных издательствах; публикует новые книги своих стихов; в 1939 году вместе с М. Кашкиным издаёт антологию «Поэты Америки. ХХ век».
Во время войны работал в системе Политуправления РККА.
До конца жизни Михаил Александрович Зенкевич жил в Москве и вёл активную литературную работу. Награждён болгарским орденом «Кирилл и Мефодий» I степени (1966 г.) и орденом Трудового Красного Знамени (1971 г.). Последняя прижизненная книга «Избранное» вышла весной 1973 года. В 1994 году внук М. Зенкевича выпустил собрание сочинений деда в одном томе.
* * *
Всё прошлое нам кажется лишь сном,
Всё будущее – лишь мечтою дальной,
И только в настоящем мы живём
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
И непрерывной молнией мгновенья
В явь настоящего воплощены,
Как неразрывно спаянные звенья, –
Мечты о будущем, о прошлом сны.
20 декабря 1940
ВСАДНИК ПОД БУРКОЙ
«Станичники, донцы, кубанцы, терцы!
Покажем им погибельный Кавказ…» –
Его слова доходчивы до сердца.
Кто он такой, чтоб отдавать приказ?
Но властны голоса его раскаты.
Ни горец, ни казак. Чудно одет.
За поясом под буркою косматой
С серебряной насечкой пистолет.
По-командирски он кричит и машет
Лезгинской шашкою над головой,
И словно кафу свадебную пляшет
Под ним конь кабардинский огневой.
Дрожь пробегает по ногам точёным,
Как будто конь на воле в косяке,
И мощный крик летит по эскадронам
И эхом замирает вдалеке.
Марш… Все за ним по сабельному знаку.
Сигнал горниста проиграл – и смолк.
Казачьей лавою пошёл в атаку,
Раскинувшись, кавалерийский полк.
Земля родная загудела тяжко.
Он вырвался из строя одинок.
Маячит впереди его фуражка,
И серебрится огненный клинок.
Вот перед ним взорвалась мина… мимо…
И по горам отдался громом гул,
А он через воронку невредимо
На вороном коне перемахнул.
Кто этот всадник? Приглядись получше.
Он ночью прискакал издалека.
Не узнаёшь? То Лермонтов, поручик
Пехотного Тенгинского полка.
Так он скакал когда-то на завалы
С отчаянной командой смельчаков,
Под буркой в сюртуке, в рубахе алой,
В атаке первый, – он всегда таков.
Фанфара над полком гремит победно.
Клинки казачьи вложены в ножны,
А Лермонтов уже исчез безследно,
Как будто в воду канул с крутизны.
И шумно по камням Подкумок мчится.
Насупился Бештау… Погоди,
Ещё не раз с ним свидеться случится –
Ведь он всегда в атаках впереди!
1943
ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА
На душе тревога –
И копытный стук,
Дальняя дорога,
Холодок разлук.
Словно на рассвете
Дан к отъезду знак.
Стелет зимний ветер
По ногам сквозняк.
Кто-то в дверь выносит
Чёрный чемодан.
Кто-то мне подносит
Огненный стакан.
Пью я, не пьянея,
И чему-то рад.
Чьи же мне на шею
Руки вдруг взлетят?
По ветру без боли
Грусть-тоску раскинь…
Колокольчик в поле:
Динь-динь-динь… динь-динь…
1944
* * *
Твой сон передрассветный сладок,
И дразнит дерзкого меня
Намёками прозрачных складок
Чуть дышащая простыня.
Но, недотрога, ты свернулась
Под стать мимозе иль ежу.
На цыпочках, чтоб не проснулась,
Уйду, тебя не разбужу.
Какая гладь и ширь какая!
И с якоря вниз головой
Сейчас слечу я, рассекая
Хрусталь дремотный, огневой!
И вспомнив нежную истому,
Ещё зовущую ко сну,
Навстречу солнцу золотому
С сажёнок брызгами блесну.
1918
С 1907 года в Петербурге: юридический факультет университета (окончил в 1914 г.); знакомство с Н. Гумилёвым; первая книга стихов «Дикая порфира» (1912 г.).
От революции уехал (в декабре 1917-го) в Саратов, где работал в газете «Саратовские ведомости». С 1919 по 1922 год – служба в Красной Армии: секретарь трибунала при штабе Кавказского фронта, лектор пехотно-пулемётных курсов.
Далее – Москва (1923 г.), работа в различных издательствах; публикует новые книги своих стихов; в 1939 году вместе с М. Кашкиным издаёт антологию «Поэты Америки. ХХ век».
Во время войны работал в системе Политуправления РККА.
До конца жизни Михаил Александрович Зенкевич жил в Москве и вёл активную литературную работу. Награждён болгарским орденом «Кирилл и Мефодий» I степени (1966 г.) и орденом Трудового Красного Знамени (1971 г.). Последняя прижизненная книга «Избранное» вышла весной 1973 года. В 1994 году внук М. Зенкевича выпустил собрание сочинений деда в одном томе.
* * *
Всё прошлое нам кажется лишь сном,
Всё будущее – лишь мечтою дальной,
И только в настоящем мы живём
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
И непрерывной молнией мгновенья
В явь настоящего воплощены,
Как неразрывно спаянные звенья, –
Мечты о будущем, о прошлом сны.
20 декабря 1940
ВСАДНИК ПОД БУРКОЙ
«Станичники, донцы, кубанцы, терцы!
Покажем им погибельный Кавказ…» –
Его слова доходчивы до сердца.
Кто он такой, чтоб отдавать приказ?
Но властны голоса его раскаты.
Ни горец, ни казак. Чудно одет.
За поясом под буркою косматой
С серебряной насечкой пистолет.
По-командирски он кричит и машет
Лезгинской шашкою над головой,
И словно кафу свадебную пляшет
Под ним конь кабардинский огневой.
Дрожь пробегает по ногам точёным,
Как будто конь на воле в косяке,
И мощный крик летит по эскадронам
И эхом замирает вдалеке.
Марш… Все за ним по сабельному знаку.
Сигнал горниста проиграл – и смолк.
Казачьей лавою пошёл в атаку,
Раскинувшись, кавалерийский полк.
Земля родная загудела тяжко.
Он вырвался из строя одинок.
Маячит впереди его фуражка,
И серебрится огненный клинок.
Вот перед ним взорвалась мина… мимо…
И по горам отдался громом гул,
А он через воронку невредимо
На вороном коне перемахнул.
Кто этот всадник? Приглядись получше.
Он ночью прискакал издалека.
Не узнаёшь? То Лермонтов, поручик
Пехотного Тенгинского полка.
Так он скакал когда-то на завалы
С отчаянной командой смельчаков,
Под буркой в сюртуке, в рубахе алой,
В атаке первый, – он всегда таков.
Фанфара над полком гремит победно.
Клинки казачьи вложены в ножны,
А Лермонтов уже исчез безследно,
Как будто в воду канул с крутизны.
И шумно по камням Подкумок мчится.
Насупился Бештау… Погоди,
Ещё не раз с ним свидеться случится –
Ведь он всегда в атаках впереди!
1943
ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА
На душе тревога –
И копытный стук,
Дальняя дорога,
Холодок разлук.
Словно на рассвете
Дан к отъезду знак.
Стелет зимний ветер
По ногам сквозняк.
Кто-то в дверь выносит
Чёрный чемодан.
Кто-то мне подносит
Огненный стакан.
Пью я, не пьянея,
И чему-то рад.
Чьи же мне на шею
Руки вдруг взлетят?
По ветру без боли
Грусть-тоску раскинь…
Колокольчик в поле:
Динь-динь-динь… динь-динь…
1944
* * *
Твой сон передрассветный сладок,
И дразнит дерзкого меня
Намёками прозрачных складок
Чуть дышащая простыня.
Но, недотрога, ты свернулась
Под стать мимозе иль ежу.
На цыпочках, чтоб не проснулась,
Уйду, тебя не разбужу.
Какая гладь и ширь какая!
И с якоря вниз головой
Сейчас слечу я, рассекая
Хрусталь дремотный, огневой!
И вспомнив нежную истому,
Ещё зовущую ко сну,
Навстречу солнцу золотому
С сажёнок брызгами блесну.
1918