Илья Голенищев-Кутузов (25 апреля 1904 — 26 апреля 1969)

Илья Николаевич Голенищев-Кутузов, внучатый племянник фельдмаршала М. И. Кутузова, родился в селе Наталине Пензенской губернии. С родителями эмигрировал в Болгарию, затем в Югославию (1920 г.), где окончил Белградский университет (романская литература), продолжил образование во Франции, защитил в Сорбонне докторскую диссертацию.
С 1923 года публикует стихи в эмигрантской прессе, налаживает связи с Г. Ивановым, Дм. Мережковским, Г. Адамовичем и др. В 1935 году издаёт единственный сборник «Память».
В 1940 году обращается в советское посольство в Болгарии с просьбой о гражданстве (примет советское подданство в 1946-м, но до этого станет участником партизанской войны против немцев в Югославии).
В Россию приехал только в 1955 году. Стал сотрудником ИМЛИ им. Горького, много переводил: «Эпос сербского народа», «Поэты Далмации XV-XVII вв.», стихи итальянских поэтов…
В 1965 году принят в Союз писателей СССР.
Умер И. Н. Голенищев-Кутузов в Москве, похоронен в Переделкине.


* * *

Л. М. Роговскому

Не говори о страшном, о родном,
Не возмущай мои тысячелетья,
Ещё болею повседневным сном,
Которого не в силах одолеть я.

В душе вскипают сонные ключи
И леденеют водопады,
А жизнь мерцает тусклостью свечи
В разверзшиеся мириады.

Так средь азийских кочевых племён,
Пленённому наречием гортанным,
Заложнику певучий снится сон
О языке родном и Богоданном.


* * *

Древний помещичий сад,
Звук отдалённой свирели.
Тихий в душе аромат
Яблочной прели.

В зарослях стынущий пруд.
Рыбы, уснувшие в тине.
Тонкую пряжу прядут
Парки на жёлтой куртине.

Памяти лёгких шагов
Музыка в сердце слабеет.
С опустошённых лугов
Ветер медлительный веет.

Вспомни, вернись и взгляни:
Дремлет ампир деревянный.
Первоначальные дни
Юности странной...

Только в изгнанье моём
Раны перстами закрою.
Полнится дней водоём
Облачной, мутной водою.


* * *

Прошли года с поспешностью хромой.
От тысячи пожаров легковерных
Лишь лёгкий дым. И умер я душой
Для слов возвышенных и лицемерных.

В моей душе ликует скорбный стих,
Как зарево над чёрным пепелищем,
Пока друг друга мы, как прежде, ищем
И отражаемся в глазах чужих.

1934


* * *

За это одиночество
И эту тишину
Отдам я все пророчества,
Сердечную весну,

И полдня прелесть сонную,
И тела древний хмель,
И полночи влюблённую
Двужалую свирель.

Томленье недостойное
Я в сердце победил
И слушаю спокойное
Течение светил.

К чему любви пророчества —
Душа, как сны, вольна.
Такое одиночество,
Такая тишина…


* * *

Вокруг волос твоих, янтарней мёда,
Уже давно мои витают пчёлы.
И сладостная, тихая дремота
Нисходит в опечаленные долы.

И золотая юная комета
Там, в небесах яснеющих, пылает.
Душа плывёт в волнах эфирных света,
В твой сонный мир незримо проникает,

И мы плывём — легчайшее виденье —
Очищенные огненною мукой,
Как две души пред болью воплощенья,
Перед земною страшною разлукой.

1932


РОДИНЕ

Только ты. Отягчаются веки
Долгожданной слезой.
Только ты — и певучие реки
Вновь текут предо мной.

И со мной — колыханья, мерцанья
Уходящих годин,
Словно не было вовсе изгнанья
И досрочных седин.

Словно грудь эта только дышала
Первых дней глубиной,
И душа только звукам внимала
Древней песни степной.

1938


* * *

В моих последних, татарских,
Ещё не крещённых глубинах
Над пеплом усадьбы барской
Слышится свист Соловьиный*;
Мне видится дикое поле,
Дотла сожжённые сёла.
О вольная воля,
Разбойничьей песни весёлость!
Во мне пламенеет, клубится
Вся страсть возмущённой стихии —
Я больше не в силах скрыться
От страшного зова России.

1938
____________________________
* Т.е. свист Соловья-разбойника. (Прим. И. Голенищева-Кутузова.)