Сын работников Клинской ткацкой фабрики, крестьян по происхождению. После начального училища (4 класса) работал в кустарной мастерской, затем на фабрике Даниловской мануфактуры. С 1922 года — сотрудник газеты «Юношеская правда», начал печататься. Организовал литературную группу «Рабочая весна».
В год своего двадцатилетия покончил с собой.
О МАТЕРИ
Когда зорька гаснет над домами
И затихает города шумиха,
Я грущу такими вечерами,
Вспоминая мать свою ткачиху.
Умирая, мать мне не оставила
Ни локона и ни портрета,
И лицо её, как облачко, растаяло
Под лучами солнечными летом.
Годы детства — серые, убогие —
Мне не были жизненной весной,
Сохранялось в памяти немногое,
Как обрывки смутных снов.
По утрам, когда гудок-крикун
Звал за стёклами оконными,
Видел часто, уходя на фабрику:
Мать склонялась пред иконами.
Целый день с ребятами балую,
Ночь придёт — свернусь под одеялом,
А сонный чьи-то поцелуи
На щеках я чувствовал, бывало.
В дни воскресные за швейною машинкой
Сядет, распуская волосы,
И звенит печальным голосом,
Словно в день весенний льдинка.
Помню день (не мог он обождать!)
И со мною плачущую осень.
Горсть земли, сырую от дождя,
Я в могилу материну бросил.
Мало знал я ласки и привета,
И лицо родимой в памяти растаяло,
Умерла, а сыну не оставила
Ни локона и ни портрета.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Снилось озеро и белые кувшинки,
И о чём-то плакался рожочек пастуха,
А проснувшись утром, услыхал,
Как звенели по стеклу снежинки.
За оконной рамой хулиганил ветер,
Снег над улицей крутился и порхал,
Вспомнил сон и понял, что о лете
Плакался рожочек пастуха.
В год своего двадцатилетия покончил с собой.
О МАТЕРИ
Когда зорька гаснет над домами
И затихает города шумиха,
Я грущу такими вечерами,
Вспоминая мать свою ткачиху.
Умирая, мать мне не оставила
Ни локона и ни портрета,
И лицо её, как облачко, растаяло
Под лучами солнечными летом.
Годы детства — серые, убогие —
Мне не были жизненной весной,
Сохранялось в памяти немногое,
Как обрывки смутных снов.
По утрам, когда гудок-крикун
Звал за стёклами оконными,
Видел часто, уходя на фабрику:
Мать склонялась пред иконами.
Целый день с ребятами балую,
Ночь придёт — свернусь под одеялом,
А сонный чьи-то поцелуи
На щеках я чувствовал, бывало.
В дни воскресные за швейною машинкой
Сядет, распуская волосы,
И звенит печальным голосом,
Словно в день весенний льдинка.
Помню день (не мог он обождать!)
И со мною плачущую осень.
Горсть земли, сырую от дождя,
Я в могилу материну бросил.
Мало знал я ласки и привета,
И лицо родимой в памяти растаяло,
Умерла, а сыну не оставила
Ни локона и ни портрета.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Снилось озеро и белые кувшинки,
И о чём-то плакался рожочек пастуха,
А проснувшись утром, услыхал,
Как звенели по стеклу снежинки.
За оконной рамой хулиганил ветер,
Снег над улицей крутился и порхал,
Вспомнил сон и понял, что о лете
Плакался рожочек пастуха.