Борис Николаевич Бугаев, сын известного профессора математики, родился в Москве, окончил знаменитую частную гимназию Л. И. Поливанова и естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Стихи и прозу пробовал писать уже в гимназические годы, тогда же сблизился с семьёй М. С. Соловьёва и стал адептом учения его брата. В 1901 году А. Белый, как попросту написано в одном библиографическом словаре, «интенсивно переживает предвестия «несказанного», испытывает глубокую мистическую любовь к М. К. Морозовой, символизирующей для него соловьёвскую “Подругу Вечную”»…* В 1903 году знакомится с Блоком и Бальмонтом, уже будучи автором двух «Симфоний» (1-й, героической, и 2-й, драматической) — своеобразных поэм в прозе. Чуть позже следует пора разочарований и в Блоке, и в Соловьёве до такой степени, что Белый выпускает книгу «Пепел», посвящённую Н. Некрасову (1909 г.), где высказывает свою тоску по России-Руси, утоляя которую с 1910 по 1916 год почти безвыездно томится то в Италии, то в Египте, Тунисе, Палестине, Германии и других местах довольно отдалённых; за последние четыре года посещает 400 (!) лекций Р. Штейнера, с чем возвращается в Россию и вскоре приветствует большевиков и их «мистическую миссию обновления» (1918 г.) и даже преподаёт в студии Пролеткульта, а через год, по обычаю своему разочаровавшись, ищет возможности уехать в Европу. В 1921 году оказывается за рубежом, в Германии, но вскоре опять разочаровывается и в 1923 году приезжает обратно. Всё это время пишет, пишет необыкновенно много (книга воспоминаний «Начало века», например, имела объём около 100 печатных листов…)**.
Поселившись под Москвой (п. Кучино), продолжил свою деятельность почти вне всяких связей со столицей.
Внезапно заболел во время отдыха в Коктебеле летом 1933 года, болезнь прогрессировала в течение полугода.
Умер в больнице в самом начале 1934 года.
____________________________________________________
* Русские писатели. XX век. М., 1998. Т. 1. С. 155.
** «Андреем Белым написано 47 томов». Из некролога 9 янв. 1934 г., газета «Известия».
СОЛНЕЧНЫЙ ДОЖДЬ
Подсолнечный дождик в лазурь
Омолненным золотом сеет;
С востока — вечерняя хмурь;
И в лоб — поцелуями веет.
В полях — золотые снопы
Вечернего, летнего света.
И треплется тополь с тропы,
Как влепленный в лепеты лета.
В объятиях облака спит
Кусок голубого атласа;
И звёздочка ясно слезит,
Мерцая из мглы седовласой.
Я милые щебеты пью,
И запах полыни не горек.
Тебя — узнаю. Узнаю!
Из розовых, розовых зорек.
Ты? Нет — никого... Только лён
У ног провевает атласом,
Да жук, пролетая под клён,
Зажуркает бархатным басом,
Да месяц — белеющий друг —
Опалом очерчен из сини;
Да тускло остынувший луг
Под ним серебреет, как иней.
1905, 1931
ДОРОГА
И тот же шатается колос,
И той же прохладой пахнёт;
И ветер — серебряный голос —
Серебряный волос взовьёт.
И та же певучая стая,
Визжа, вылетает из дней,
Над нивой воздушно шатая
Летучие пятна теней.
Туда ж, к голубому чертогу,
Означит всевидящий Бог
Взметаемой пылью дорогу;
И — плачет пастушечий рог.
Как пыль световая, взвиваясь,
Как облачко, тая в слезах,
Как жаворонок, заливаясь,
Я жизнь окрылю в небесах.
Март 1902, 1931
* * *
Приемлю молча жребий свой,
Поняв душою безглагольной
И моря рокот роковой,
И жизни подвиг подневольный.
Июль 1917
* * *
Июльский день: сверкает строго
Неовлажнённая земля.
Неперерывная дорога.
Неперерывные поля.
А пыльный, полудневный пламень
Немою глыбой голубой
Упал на грудь, как мутный камень,
Непререкаемой судьбой.
Недаром исструились долы
И облака сложились в высь
И каплей тёплой и тяжёлой,
Заговорив, оборвались.
С неизъяснимостью бездонной,
Молочный, ломкий, молодой,
Дробим волною тёмнолонной,
Играет месяц над водой.
Недостигаемого бега
Недостигаемой волны
Неописуемая нега
Неизъяснимой глубины.
1920
Поселившись под Москвой (п. Кучино), продолжил свою деятельность почти вне всяких связей со столицей.
Внезапно заболел во время отдыха в Коктебеле летом 1933 года, болезнь прогрессировала в течение полугода.
Умер в больнице в самом начале 1934 года.
____________________________________________________
* Русские писатели. XX век. М., 1998. Т. 1. С. 155.
** «Андреем Белым написано 47 томов». Из некролога 9 янв. 1934 г., газета «Известия».
СОЛНЕЧНЫЙ ДОЖДЬ
Подсолнечный дождик в лазурь
Омолненным золотом сеет;
С востока — вечерняя хмурь;
И в лоб — поцелуями веет.
В полях — золотые снопы
Вечернего, летнего света.
И треплется тополь с тропы,
Как влепленный в лепеты лета.
В объятиях облака спит
Кусок голубого атласа;
И звёздочка ясно слезит,
Мерцая из мглы седовласой.
Я милые щебеты пью,
И запах полыни не горек.
Тебя — узнаю. Узнаю!
Из розовых, розовых зорек.
Ты? Нет — никого... Только лён
У ног провевает атласом,
Да жук, пролетая под клён,
Зажуркает бархатным басом,
Да месяц — белеющий друг —
Опалом очерчен из сини;
Да тускло остынувший луг
Под ним серебреет, как иней.
1905, 1931
ДОРОГА
И тот же шатается колос,
И той же прохладой пахнёт;
И ветер — серебряный голос —
Серебряный волос взовьёт.
И та же певучая стая,
Визжа, вылетает из дней,
Над нивой воздушно шатая
Летучие пятна теней.
Туда ж, к голубому чертогу,
Означит всевидящий Бог
Взметаемой пылью дорогу;
И — плачет пастушечий рог.
Как пыль световая, взвиваясь,
Как облачко, тая в слезах,
Как жаворонок, заливаясь,
Я жизнь окрылю в небесах.
Март 1902, 1931
* * *
Приемлю молча жребий свой,
Поняв душою безглагольной
И моря рокот роковой,
И жизни подвиг подневольный.
Июль 1917
* * *
Июльский день: сверкает строго
Неовлажнённая земля.
Неперерывная дорога.
Неперерывные поля.
А пыльный, полудневный пламень
Немою глыбой голубой
Упал на грудь, как мутный камень,
Непререкаемой судьбой.
Недаром исструились долы
И облака сложились в высь
И каплей тёплой и тяжёлой,
Заговорив, оборвались.
С неизъяснимостью бездонной,
Молочный, ломкий, молодой,
Дробим волною тёмнолонной,
Играет месяц над водой.
Недостигаемого бега
Недостигаемой волны
Неописуемая нега
Неизъяснимой глубины.
1920