Родилась в Москве. Мать — преподаватель немецкого языка, отец — историк, директор школы, автор исследования о Т. Шевченко. В 1942 году они не смогли удержать дочь. Ю. Друнина воевала санинструктором на передовой, дважды ранена — после первого ранения, когда осколок повредил сонную артерию, едва не умерла. Демобилизована в 1944-м по ранению. Поступила в Литинститут (стихи начала писать в школе, ходила в литературную студию), в 1948 году выпустила первую книжку стихов «В солдатской шинели», которая решила её судьбу в литературе. Награждена орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени (дважды), «Знак Почёта», медалью «За отвагу». Лауреат Государственных премий СССР и РСФСР. Десятки сборников, «Избранное», Собрание сочинений в 3-х томах, выступления по всей стране. Юлия Владимировна Друнина не вынесла «перестройки» — покончила с собой. Николай и Людмила Черных, астрономы из любимого ею Крыма, открыли новую малую планету, которую назвали «Юлия Друнина».
* * *
Я ушла из детства в грязную теплушку, В эшелон пехоты, в санитарный взвод. Дальние разрывы слушал и не слушал Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые, От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать», Потому что имя ближе, чем «Россия», Не могла сыскать.
1942
* * *
Я — горожанка. Я росла, не зная, Как тонет в реках медленный закат. Росистой ночью, свежей ночью мая Не выбегала я в цветущий сад.
Я не бродила по туристским тропам Над морем в ослепительном краю, — В семнадцать лет, кочуя по окопам, Я увидала Родину свою.
* * *
Я только раз видала рукопашный, Раз — наяву. И тысячу — во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне.
1943
СУДНЫЙ ЧАС
Покрывается сердце инеем – Очень холодно в судный час… А у вас глаза как у инока – Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил. Лишь издали (Всё ж крещёная!) Помолюсь За таких вот, как вы, – За избранных Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы безсильны. Потому выбираю смерть. Как летит под откос Россия, Не могу, не хочу смотреть!
БАБЫ
Мне претит пресловутая «женская слабость», Мы не дамы, мы русские бабы с тобой. Мне обидным не кажется слово смачное «бабы» – В нём народная мудрость, в нём щемящая боль.
Как придёт похоронная на мужика Из окопных земель, из военного штаба, Став белей своего головного платка, На порожек опустится баба.
А на зорьке впряжётся, не мешкая, в плуг И потянет по-прежнему лямки. Что поделаешь? Десять соломинок-рук Каждый день просят хлеба у мамки…
Эта смирная баба двужильна, как Русь. Знаю, вынесет всё, за неё не боюсь. Надо – вспашет полмира, надо – выдюжит бой. Я горжусь, что и мы – тоже бабы с тобой!
1964
ЗАВЕЩАНИЕ
«Там было легче!» Как ни странно, Я понимаю тех ребят, Кто, возвратившись из Афгана, «Там было легче», – говорят.
«Там было легче, – одноглазый Спокойно повторял земляк, – Поскольку ясно было сразу: Вот это – друг, а это – враг».
Я так вас понимаю, дети, – На бэтээрах колесить Сподручней всё ж, чем в райсовете Благодеяния просить.
А этих сытых военкомов, Что оскорбить посмели вас… Боль в сердце. В горле ярость комом. И не поднять тяжёлых глаз.
Но не теряйте гордость, дети. В житейской темноте всегда Пускай до старости вам светит Солдатской верности звезда.
А больше вас утешить нечем… И так понятно слышать мне: «Там было легче, было легче!» Да, было легче на войне!