«Я воспитывался в арбатском дворе, в детстве у меня была русская няня, из деревни <...> Потом меня стали возить в Грузию на родину отца и матери»*. В 1937-м его отца, крупного партработника, расстреляли; мать была сослана и провела в лагерях 19 лет. В Отечественную Б. Окуджава добровольцем ушёл на фронт, был ранен. «После войны учился в Тбилисском университете, но чувствовал себя арбатцем, страдал в отрыве от Москвы, а, став калужским учителем, я вдруг снова почувствовал в себе грузинскую кровь»**. С середины 50-х жил в Москве, занимаясь только литературой, начал сочинять песни, сделавшие его необыкновенно знаменитым. Автор целого ряда исторических романов, много работал для кино и театра, лауреат Государственной премии СССР (1991 г.), нескольких зарубежных литературных премий, лауреат Букеровской премии в России (1994 г.). Кавалер орденов Отечественной войны I степени и Дружбы народов. Всю жизнь был атеистом, а накануне смерти, находясь во Франции с гастролями, принял обряд православного крещения и ушёл из мира сего Иоанном... 8 мая 2002 г. в Москве на Старом Арбате был открыт памятник Б. Ш. Окуджаве. ________________________ * Из интервью с Б. Окуджавой. Цит. по: Литературная газета. 1984. 25 апреля. ** Там же.
НОВОЕ УТРО***
Не клонись-ка ты, головушка, от невзгод и от обид. Мама, белая голубушка, утро новое горит.
Всё оно смывает начисто, всё разглаживает вновь... Отступает одиночество, возвращается любовь.
И сладки, как в полдень пасеки, как из детства голоса, твои руки, твои песенки, твои вечные глаза.
1957 ____________________ *** Здесь и далее — песни. Музыка автора.
ПОЛНОЧНЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС
Когда мне невмочь пересилить беду, когда подступает отчаянье, я в синий троллейбус сажусь на ходу, в последний, случайный.
Полночный троллейбус, по улице мчи, верши по бульварам круженье, чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи крушенье, крушенье.
Полночный троллейбус, мне дверь отвори! Я знаю, как в зябкую полночь твои пассажиры — матросы твои — приходят на помощь.
Я с ними не раз уходил от беды, я к ним прикасался плечами... Как много, представьте себе, доброты в молчанье, в молчанье.
Полночный троллейбус плывёт по Москве, Москва, как река, затихает, и боль, что скворчонком стучала в виске, стихает, стихает.
ЧЕТЫРЕ ГОДА Посвящается С. Орлову
Четвёртый год подряд война — твой дом, солдат. Но хватит, отгудела непогода. Есть дом другой — там ждут и там не спят четыре года, четыре года.
Здесь словно годы дни, а там в окне — огни горят, не позабытые в походах... Когда б вам знать, как мне нужны они — четыре года, четыре года!
Когда кругом темно, светлей твоё окно... Пора, пора, усталая пехота! Есть много слов, но я храню одно четыре года, четыре года.
СТАРИННАЯ СОЛДАТСКАЯ
Отшумели песни нашего полка, отзвенели звонкие копыта. Пулями пробито днище котелка, маркитантка юная убита.
Нас осталось мало: мы да наша боль. Нас немного, и врагов немного. Живы мы покуда, фронтовая голь, а погибнем — райская дорога.
Руки на затворе, голова в тоске, а душа уже взлетела вроде. Для чего мы пишем кровью на песке? Наши письма не нужны природе.
Спите себе, братцы, — всё придёт опять: новые родятся командиры, новые солдаты будут получать вечные казённые квартиры.
Спите себе, братцы, — всё начнётся вновь, всё должно в природе повториться: и слова, и пули, и любовь, и кровь... Времени не будет помириться.
* * *
Всё глуше музыка души, всё звонче музыка атаки. Но ты об этом не спеши: не обмануться бы во мраке, что звонче музыка атаки, что глуше музыка души.
Чем громче музыка атак, тем слаще мёд огней домашних. И это было только так в моих скитаниях вчерашних: тем слаще мёд огней домашних, чем громче музыка атак.
Из глубины ушедших лет ещё вернее, чем когда-то: чем громче музыка побед, тем горше каждая утрата. Ещё вернее, чем когда-то, из глубины ушедших лет.
И это всё у нас в крови, хоть этому не обучали: чем чище музыка любви, тем громче музыка печали. Чем громче музыка печали, тем выше музыка любви.
ГРУЗИНСКАЯ ПЕСНЯ
М. Квливидзе
Виноградную косточку в тёплую землю зарою, и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву, и друзей созову, на любовь своё сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу.
Собирайтесь-ка, гости мои, на моё угощенье, говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву. Царь небесный пошлёт мне прощение за прегрешенья. А иначе зачем на земле этой вечной живу.
В тёмно-красном своём будет петь предо мной моя дали, в чёрно-белом своём преклоню перед нею главу, и заслушаюсь я, и умру от любви и печали. А иначе зачем на земле этой вечной живу.
И когда заклубится закат, по углам залетая, пусть опять и опять предо мной проплывут наяву белый буйвол, и синий орёл, и форель золотая. А иначе зачем на земле этой вечной живу.
Постскриптум___________________________
Мне нравились русские офицерские песни. < ... > И эти песни, и стихи Д. Давыдова, И. Мятлева, Л. Трефолева, менее известных авторов, и русский фольклор, конечно, откладывались в памяти... Я люблю XIX век — он не так далёк, чтобы прослыть недостоверным, но и не так близок, чтобы утратить загадочность.
Люблю слова: «музыка», «музыкант», «струна». Музыку я считаю важнейшим из искусств, даже выше, чем искусство слова.