Родился в 1944 году в подмосковном посёлке Кучино. После окончания радиомеханического техникума работал по специальности на закрытом предприятии. Позже стал сотрудником Центральной детской туристической станции России, много ездил по стране. В 1973 году заочно окончил Литинститут и с тех пор переключился на литературную работу.
Кандидат филологических наук, автор десяти сборников стихов, собиратель частушек. Александр Александрович Бобров — лауреат премий им. Дм. Кедрина, им. А. Фатьянова. Автор энциклопедии «Реки Московии — от А до Я», книги «Поля и рубежи русской славы», книги «Московская частушка»; секретарь Союза писателей России.
Живёт в Москве.
В СТАРОЙ PУCCE
Памяти Николая Боброва
и других асов 44-го авиаполка
Путь ваш небесный безостановочный –
Не подведённый итог.
44-й бомбардировочный,
Дважды прославленный полк.
Помнят просторы за Старою Руссою
Или за Тихвином даль,
Как уходили лётчики русские
Прямо в безсмертие...
Жаль,
Что уходили они беззаботными,
Каждый мечтал и любил,
А на полях, называвшихся лётными, –
Клевер теперь и люпин.
Письма от брата шуршат карандашные,
Тронул их ветер весны,
Но времена, небывало продажные –
Этим посланьям тесны!
Пятна земли, как халат маскировочный...
В 44-м рождён,
Я, как поклонник безоговорочный,
44-й бомбардировочный
Помню.
И пру на рожон!
ПАМЯТИ СОБРАТЬЕВ
Все они, ушедшие от нас
в рай, благоухающий широко,
собрались, чтоб встретить в должный час
душу Александра Блока.
Владимир Набоков
В час, когда ушёл он одиноко
от житейских и державных бед,
собрались, чтоб встретить душу Блока,
Пушкин, Тютчев, Лермонтов и Фет.
Я покой великих не нарушу,
но спрошу у неба в первый раз:
кто же нашу высохшую душу
встретит в запоздало звёздный час?
Как бы и кого ни возносили
или же — ни волокли в пыли,
есть поэты — отроки России,
те, что преждевременно ушли.
Помню их, уже неукоримых,
и надеюсь, что в конце концов
встретят их Анциферов, Гаврилов,
Блынский, Передреев и Рубцов…
* * *
А. К.
Снег летит почти горизонтально,
Свищут ветры, ветви теребя,
Я живу тоскливо и опально:
Я теперь в опале у тебя.
На снегу темнеют три собаки,
Три бездомных и голодных пса.
Каяться легко лишь на бумаге.
Ну а в жизни – как взглянуть в глаза?
Я стою, подавлен и нахмурен,
И смотрю в окно: метёт, метёт...
А русский бас – сам Коля Тюрин
Под гитару за спиной поёт.
Не спешу на голос обернуться,
Долго взглядом по снегам кружу.
Неужели я смогу встряхнуться
И твоё прощенье заслужу?
* * *
Немеряную площадь
Лесов
Прошёл насквозь,
Выносливый, как лошадь,
Мосластый, словно лось.
Я шёл к опушкам светлым,
Ломил издалека –
По солнцу, по приметам,
По запаху дымка...
Ну вот, считай, и вышел,
А на опушке – мгла:
Ни «здравствуй!» не услышал,
Ни «я тебя ждала!»...
* * *
Осеннее солнце не греет,
И лает собака навзрыд.
Всё рушится, деревенеет —
И чувство, и дело, и быт.
Но к вечеру в свете белёсом
Увидел нежданно вдали,
Как строились клином над плёсом
В пустых небесах журавли,
Кричали, прощаясь несмело…
пробел
Я замер с ведром у мостка,
И дужка легонько звенела,
Как в гулком пространстве тоска.
Я с ней не могу разобраться,
Но чувствую тайную власть.
И сладко, и страшно признаться,
Что осень опять удалась.
Кандидат филологических наук, автор десяти сборников стихов, собиратель частушек. Александр Александрович Бобров — лауреат премий им. Дм. Кедрина, им. А. Фатьянова. Автор энциклопедии «Реки Московии — от А до Я», книги «Поля и рубежи русской славы», книги «Московская частушка»; секретарь Союза писателей России.
Живёт в Москве.
В СТАРОЙ PУCCE
Памяти Николая Боброва
и других асов 44-го авиаполка
Путь ваш небесный безостановочный –
Не подведённый итог.
44-й бомбардировочный,
Дважды прославленный полк.
Помнят просторы за Старою Руссою
Или за Тихвином даль,
Как уходили лётчики русские
Прямо в безсмертие...
Жаль,
Что уходили они беззаботными,
Каждый мечтал и любил,
А на полях, называвшихся лётными, –
Клевер теперь и люпин.
Письма от брата шуршат карандашные,
Тронул их ветер весны,
Но времена, небывало продажные –
Этим посланьям тесны!
Пятна земли, как халат маскировочный...
В 44-м рождён,
Я, как поклонник безоговорочный,
44-й бомбардировочный
Помню.
И пру на рожон!
ПАМЯТИ СОБРАТЬЕВ
Все они, ушедшие от нас
в рай, благоухающий широко,
собрались, чтоб встретить в должный час
душу Александра Блока.
Владимир Набоков
В час, когда ушёл он одиноко
от житейских и державных бед,
собрались, чтоб встретить душу Блока,
Пушкин, Тютчев, Лермонтов и Фет.
Я покой великих не нарушу,
но спрошу у неба в первый раз:
кто же нашу высохшую душу
встретит в запоздало звёздный час?
Как бы и кого ни возносили
или же — ни волокли в пыли,
есть поэты — отроки России,
те, что преждевременно ушли.
Помню их, уже неукоримых,
и надеюсь, что в конце концов
встретят их Анциферов, Гаврилов,
Блынский, Передреев и Рубцов…
* * *
А. К.
Снег летит почти горизонтально,
Свищут ветры, ветви теребя,
Я живу тоскливо и опально:
Я теперь в опале у тебя.
На снегу темнеют три собаки,
Три бездомных и голодных пса.
Каяться легко лишь на бумаге.
Ну а в жизни – как взглянуть в глаза?
Я стою, подавлен и нахмурен,
И смотрю в окно: метёт, метёт...
А русский бас – сам Коля Тюрин
Под гитару за спиной поёт.
Не спешу на голос обернуться,
Долго взглядом по снегам кружу.
Неужели я смогу встряхнуться
И твоё прощенье заслужу?
* * *
Немеряную площадь
Лесов
Прошёл насквозь,
Выносливый, как лошадь,
Мосластый, словно лось.
Я шёл к опушкам светлым,
Ломил издалека –
По солнцу, по приметам,
По запаху дымка...
Ну вот, считай, и вышел,
А на опушке – мгла:
Ни «здравствуй!» не услышал,
Ни «я тебя ждала!»...
* * *
Осеннее солнце не греет,
И лает собака навзрыд.
Всё рушится, деревенеет —
И чувство, и дело, и быт.
Но к вечеру в свете белёсом
Увидел нежданно вдали,
Как строились клином над плёсом
В пустых небесах журавли,
Кричали, прощаясь несмело…
пробел
Я замер с ведром у мостка,
И дужка легонько звенела,
Как в гулком пространстве тоска.
Я с ней не могу разобраться,
Но чувствую тайную власть.
И сладко, и страшно признаться,
Что осень опять удалась.