Из крестьян, родился в 1921 году в деревне Субботинцы (Вятская губерния). Работал в колхозе, был шахтёром.
В 1949–1951 гг. учился в Литературном институте.
Воевал танкистом, позже стал военным журналистом; участник взятия Берлина.
Василий Ефимович Субботин — автор более тридцати книг стихов и прозы, кавалер орденов Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени (дважды), «Знак Почёта».
Жил в Москве. Известны посмертные издания — «Избранное» в пяти книгах, «Роман от первого лица» в двух частях.
* * *
Окоп копаю.
Может быть, могилу.
БРАНДЕНБУРГСКИЕ ВОРОТА
Не гремит колесница войны.
Что же вы не ушли от погони,
На верху бранденбургской стены
Боевые немецкие кони?
Вот и арка. Проходим под ней,
Суд свершив справедливый и строгий.
У надменных державных коней
Перебиты железные ноги.
ПИСЬМО
Мне приснилось, что ты мне письмо написал. Я ни слова
Разобрать в нём не мог. Долго были полны
Слёз глаза мои. Сжало горло мне горестно снова.
Всё никак не поверю, что ты не вернёшься с войны.
Этот сон неотвязный с годами всё реже мне снится,
Хоть, как прежде, всё так же я криком ночами кричу.
Дождь лопочет по крыше, в окошко позёмка стучится.
И письма от тебя я, наверно, уж не получу!
Это было в те дни, когда танки взлезали на танки,
С неба сыпался пепел и сухо термитом слепил.
Я искал твой погост на загруженном том полустанке,
В раскалённой приволжской, песком занесённой степи.
Я напрасно искал, перепахано поле, – и ныне
Сталинградские ветры над ним завывают трубой.
Незадачливый мой, не разбудит тебя, не поднимет
Это слово печали – рыдающий реквием мой.
Это время лихое всё больше уходит в преданье,
Остаётся лишь память надёжных друзей фронтовых.
Ты прости мне, мой брат, запоздалое это рыданье.
Всё никак не поверю, что тебя уже нету в живых.
В 1949–1951 гг. учился в Литературном институте.
Воевал танкистом, позже стал военным журналистом; участник взятия Берлина.
Василий Ефимович Субботин — автор более тридцати книг стихов и прозы, кавалер орденов Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени (дважды), «Знак Почёта».
Жил в Москве. Известны посмертные издания — «Избранное» в пяти книгах, «Роман от первого лица» в двух частях.
* * *
Окоп копаю.
Может быть, могилу.
БРАНДЕНБУРГСКИЕ ВОРОТА
Не гремит колесница войны.
Что же вы не ушли от погони,
На верху бранденбургской стены
Боевые немецкие кони?
Вот и арка. Проходим под ней,
Суд свершив справедливый и строгий.
У надменных державных коней
Перебиты железные ноги.
ПИСЬМО
Мне приснилось, что ты мне письмо написал. Я ни слова
Разобрать в нём не мог. Долго были полны
Слёз глаза мои. Сжало горло мне горестно снова.
Всё никак не поверю, что ты не вернёшься с войны.
Этот сон неотвязный с годами всё реже мне снится,
Хоть, как прежде, всё так же я криком ночами кричу.
Дождь лопочет по крыше, в окошко позёмка стучится.
И письма от тебя я, наверно, уж не получу!
Это было в те дни, когда танки взлезали на танки,
С неба сыпался пепел и сухо термитом слепил.
Я искал твой погост на загруженном том полустанке,
В раскалённой приволжской, песком занесённой степи.
Я напрасно искал, перепахано поле, – и ныне
Сталинградские ветры над ним завывают трубой.
Незадачливый мой, не разбудит тебя, не поднимет
Это слово печали – рыдающий реквием мой.
Это время лихое всё больше уходит в преданье,
Остаётся лишь память надёжных друзей фронтовых.
Ты прости мне, мой брат, запоздалое это рыданье.
Всё никак не поверю, что тебя уже нету в живых.