Родился в Москве. Увлекался техникой. Окончил Московский индустриальный техникум и Московский институт электроники и автоматики, работал технологом по ЭВМ.
Потом «вдруг» Литературный институт.
Владимир Николаевич Ерёменко выпустил две книги стихотворений: «Приметы родства» (1989 г.) и «Только любовь» (1991 г.). Им переведён на русский язык калмыцкий народный эпос «Джангар».
Умер в Москве после тяжёлой болезни.
* * *
Глаза раскроем не спеша,
Необъяснимые, как дети.
Какая ясная душа
У этой рощи на рассвете!
Смотри — октябрь. А вон апрель!
Смеёмся, времени не зная.
Какая чуткая свирель
Её артерия сквозная!
Взгляни: над нею мир и мать
Колдуют, звуки исторгая.
Но нет желанья постигать.
А только жить. Не постигая.
* * *
На избранном пути
Такая благодать —
Апостолом пройти,
Печальником предстать
За счастье невпопад,
За смерть во цвете лет,
За этот дивный град,
За этот белый свет,
За тёплую луну
В проталине окна,
За женщину одну —
Она всегда одна.
Какая благодать —
В задымленном строю
Печальником предстать
За Родину свою...
* * *
Деревья только воплотят
Весь гнёт и воздух колоннад,
Какими их провидел зодчий.
Чтоб в их листке века спустя
Лепило родину дитя,
Дивясь на своды славы отчей...
Вот, как и встарь, из бездны лет
Упал в ладонь младенец-свет,
И, вавилонские предтечи,
Потомки истинных скорбей,
Мальцы Крапива и Репей
Сошлись над ним, смыкая плечи.
Вновь слышится: «Не уходи...»
И под ногами и в груди
Любви настойчивые всходы...
Душа народа не скорбит,
Взирая на обломки плит,
Когда над нею эти своды.
Не в том же суть, чтоб мир узнал,
Кто плуг здесь вёл, кто кровь ронял,
Кто храм воздвигнул, небо тронув...
Земля доселе не полна
Трудами сердца. И земна
Печаль умов под сенью клёнов.
Когда сбывается закат,
Тревожат сумрак колоннад
Недрёмных пращуров смотрины...
Деревья только воплотят
Всё то, что зрело невпопад
В народе на груди равнины.
В который раз раскрылся зрак
И время полоснуло так,
Что раб затейный лиру пропил!..
Земля доселе не полна
Плодами лун. Но новизна —
Вне хрупкой страсти
Хриплых сопел...
* * *
Волнение сердца не поза,
А горького счастья долина.
Мой мозг как глубокая роза.
Мой возраст как песня акына.
Я выбрал пределы такие,
Где выступит пот небосвода.
Я ведаю судьбы людские,
И мной помыкает природа.
Не вздумай со мною по краю:
Отважишься — с телом не сладишь.
Я душу твою попираю!
За что мои волосы гладишь?
* * *
Четыре сестры мою нитку сучили
Из белого света.
Вдоль смерти по жизни ходить научили
И любят за это.
И каждая втайне глядит как на сына
И молится сладко...
А званьем — царица,
А статью — рябина,
А сердцем — солдатка...
И страшно однажды из рук их напиться.
Шутливо проститься.
И думать, шагая: «Как небушко длится!»
Да вдруг оступиться...
* * *
Над снегами стою оробелый
И ушедшего слышу верней:
«Говори мне о Родине белой,
Я столетья не слышал о ней.
У могилы истлела лопата,
В небо вывернут комель креста.
Что, душа её так же крылата?
Что, казна её так же пуста?
Есть великое имя на плитах,
Там, где памяти пламенный куст!..»
Я ровесников видел убитых.
Мне не надобно правды из уст.
Может, Родине имя — Утрата?
Потому и не ставим креста?
А душа её так же крылата.
И казна её так же пуста.
ГОДОВЩИНА
Снится: иду стороной,
Речка бормочет у ног.
Кто это рядом со мной?
Родина? Женщина? Бог?
Я или будто бы я,
Странный немой в кутеже?
Кто эти люди? Друзья?
Я их не помню уже.
Где окликавший отца?
Что его голос затих?
Кто там листает с конца
Книгу признаний моих?
Время петлёю дверной
Кличет судьбу. Каково?
Снится: иду стороной,
И никого, никого...
Фотография из архива Н. Н. Ерёменко
Потом «вдруг» Литературный институт.
Владимир Николаевич Ерёменко выпустил две книги стихотворений: «Приметы родства» (1989 г.) и «Только любовь» (1991 г.). Им переведён на русский язык калмыцкий народный эпос «Джангар».
Умер в Москве после тяжёлой болезни.
* * *
Глаза раскроем не спеша,
Необъяснимые, как дети.
Какая ясная душа
У этой рощи на рассвете!
Смотри — октябрь. А вон апрель!
Смеёмся, времени не зная.
Какая чуткая свирель
Её артерия сквозная!
Взгляни: над нею мир и мать
Колдуют, звуки исторгая.
Но нет желанья постигать.
А только жить. Не постигая.
* * *
На избранном пути
Такая благодать —
Апостолом пройти,
Печальником предстать
За счастье невпопад,
За смерть во цвете лет,
За этот дивный град,
За этот белый свет,
За тёплую луну
В проталине окна,
За женщину одну —
Она всегда одна.
Какая благодать —
В задымленном строю
Печальником предстать
За Родину свою...
* * *
Деревья только воплотят
Весь гнёт и воздух колоннад,
Какими их провидел зодчий.
Чтоб в их листке века спустя
Лепило родину дитя,
Дивясь на своды славы отчей...
Вот, как и встарь, из бездны лет
Упал в ладонь младенец-свет,
И, вавилонские предтечи,
Потомки истинных скорбей,
Мальцы Крапива и Репей
Сошлись над ним, смыкая плечи.
Вновь слышится: «Не уходи...»
И под ногами и в груди
Любви настойчивые всходы...
Душа народа не скорбит,
Взирая на обломки плит,
Когда над нею эти своды.
Не в том же суть, чтоб мир узнал,
Кто плуг здесь вёл, кто кровь ронял,
Кто храм воздвигнул, небо тронув...
Земля доселе не полна
Трудами сердца. И земна
Печаль умов под сенью клёнов.
Когда сбывается закат,
Тревожат сумрак колоннад
Недрёмных пращуров смотрины...
Деревья только воплотят
Всё то, что зрело невпопад
В народе на груди равнины.
В который раз раскрылся зрак
И время полоснуло так,
Что раб затейный лиру пропил!..
Земля доселе не полна
Плодами лун. Но новизна —
Вне хрупкой страсти
Хриплых сопел...
* * *
Волнение сердца не поза,
А горького счастья долина.
Мой мозг как глубокая роза.
Мой возраст как песня акына.
Я выбрал пределы такие,
Где выступит пот небосвода.
Я ведаю судьбы людские,
И мной помыкает природа.
Не вздумай со мною по краю:
Отважишься — с телом не сладишь.
Я душу твою попираю!
За что мои волосы гладишь?
* * *
Четыре сестры мою нитку сучили
Из белого света.
Вдоль смерти по жизни ходить научили
И любят за это.
И каждая втайне глядит как на сына
И молится сладко...
А званьем — царица,
А статью — рябина,
А сердцем — солдатка...
И страшно однажды из рук их напиться.
Шутливо проститься.
И думать, шагая: «Как небушко длится!»
Да вдруг оступиться...
* * *
Над снегами стою оробелый
И ушедшего слышу верней:
«Говори мне о Родине белой,
Я столетья не слышал о ней.
У могилы истлела лопата,
В небо вывернут комель креста.
Что, душа её так же крылата?
Что, казна её так же пуста?
Есть великое имя на плитах,
Там, где памяти пламенный куст!..»
Я ровесников видел убитых.
Мне не надобно правды из уст.
Может, Родине имя — Утрата?
Потому и не ставим креста?
А душа её так же крылата.
И казна её так же пуста.
ГОДОВЩИНА
Снится: иду стороной,
Речка бормочет у ног.
Кто это рядом со мной?
Родина? Женщина? Бог?
Я или будто бы я,
Странный немой в кутеже?
Кто эти люди? Друзья?
Я их не помню уже.
Где окликавший отца?
Что его голос затих?
Кто там листает с конца
Книгу признаний моих?
Время петлёю дверной
Кличет судьбу. Каково?
Снится: иду стороной,
И никого, никого...
Фотография из архива Н. Н. Ерёменко