Родина — деревня Осетки Витебской губернии. Крестьянин по происхождению. После сельской школы окончил ФЗУ Табачного треста в Ленинграде, куда приехал в 1925 году. Вскоре стал членом ЛАПП, занялся журналистикой. Финскую и германскую войны прошёл военкором.
К концу жизни Александр Ефимович Решетов стал автором двадцати восьми книг стихов и сборника литературно-критических статей.
Умер в Ленинграде.
* * *
Быть может, час,
А может быть, полвека
Мне жить осталось —
Не гадаю я.
Кто удивится смерти человека,
Когда пылают целые края.
1941
* * *
Огонь войны не сжёг в душе, не выжег
Ни нежных чувств,
Ни дорогих имён.
Как тёмен путь!
Вот орудийных вспышек
Мгновенным блеском озарился он.
И в этот миг, взнесённые высоко,
Предстали этажи передо мной,
И глянули ряды дрожащих окон
С огромных стен, израненных войной.
Рванулось сердце, словно ждало знака.
Но мы в строю,
И всё, что мне дано, —
Из тысяч окон, глянувших из мрака,
Лишь различить заветное окно.
И прошагать в ночи осенней мимо,
Во имя встреч благословляя ту,
Что, может, в этот час,
Тоской томима,
В грохочущую смотрит темноту.
К концу жизни Александр Ефимович Решетов стал автором двадцати восьми книг стихов и сборника литературно-критических статей.
Умер в Ленинграде.
* * *
Быть может, час,
А может быть, полвека
Мне жить осталось —
Не гадаю я.
Кто удивится смерти человека,
Когда пылают целые края.
1941
* * *
Огонь войны не сжёг в душе, не выжег
Ни нежных чувств,
Ни дорогих имён.
Как тёмен путь!
Вот орудийных вспышек
Мгновенным блеском озарился он.
И в этот миг, взнесённые высоко,
Предстали этажи передо мной,
И глянули ряды дрожащих окон
С огромных стен, израненных войной.
Рванулось сердце, словно ждало знака.
Но мы в строю,
И всё, что мне дано, —
Из тысяч окон, глянувших из мрака,
Лишь различить заветное окно.
И прошагать в ночи осенней мимо,
Во имя встреч благословляя ту,
Что, может, в этот час,
Тоской томима,
В грохочущую смотрит темноту.