21 ноября 2024 года — день памяти (45 лет) Константина Фёдоровича СЕДЫХ (6 января 1908 — 21 ноября 1979)

            Сын казака Забайкальского войска Фёдора Седых, участника Русско-японской и Первой мировой войн; родился в посёлке Поперечный Зерентуй (около Читы). Окончил педагогический техникум, работал в газетах. С 1924 года начал публиковать стихи и в 1931 году выпустил первый сборник (всего — восемь) «Забайкалье». Переехал в Иркутск и с середины 30-х годов начал работу над трилогией о жизни дальневосточного казачества: часть I — «Даурия» (опубликована в 1948 г., Сталинская премия 2-й степени), часть II — «Отчий дом» (1958 г.), часть III — «Утреннее солнце» (не успел закончить).
            Военкором участвовал в японской кампании.
            Константин Фёдорович Седых награждён орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.
            Умер в Иркутске. На доме, где он жил, установлена мемориальная доска. Продолжают выходить и книги «сибирского Шолохова».


ВЕСНА

Опять летят на Енисей
Станицы шумные гусей,
В тайге Саянской на припёк
Медведи лезут из берлог.

На сизых сопках Уссури
Бормочут смутно глухари,
И лось на Катанге с зарёй
Сзывает недругов на бой.

Мне душно ясным вешним днём
И тесно в облике моём.
Манит струящийся туман
Меня в далёкий порт Аян,
Зовёт туда, где кто-то бьёт
У белогорья уток влёт.

Не помирюсь я с тем никак,
Что без меня багряный мак
В Тункинских Альпах зацветёт,
И первый белый пароход,
Гудком ликующим звеня,
Уйдёт на север без меня.

С какой бы жадностью я встал
На пароходе за штурвал,
В рога охотничьи трубил,
Кунгасы в море уводил...

И не заказаны пути
В любую сторону пойти,
Но разве можно видеть вдруг
Морскую зыбь и горный луг,
Последний снег за Колымой
И первый дождь над Селенгой.


* * *

У тракта в лунном свете млеет
Цветущей гречи полоса.
Цветными искорками тлеет
На белых чашечках роса.

Темны лощины и овраги,
Светла холмов туманных цепь.
И в каждой капле чистой влаги
Запечатлелись ночь и степь.


АРГУНСКАЯ ПЕСЕНКА

В золотом половодье весеннего дня
Он в Аргуни купал вороного коня.

За водою пришла я на берег крутой
По зелёной тропе через луг заливной.

И, уздою звеня и звеня чепраком,
Он плеснул на меня из реки серебром.

Клокотал ветерок по кустам тальника.
Голубые над нами текли облака...

Он потом ускакал, помахав чепраком.
Я осталась одна на яру на крутом.

Больше не было слов, больше не было встреч:
Уложила его под Богдатью картечь.

Долго плакала я о лихом казаке
У Аргуни седой на косом челноке.

Всё ждала, что придёт и полночью глухой
Постучится в окно осторожной рукой.

Партизаны пришли. Только он не пришёл.
Над могилой его тлеет траурный шёлк.


* * *

Голубая Аргунь, голубая,
И платок на тебе голубой.
Сизых чаек залётная стая
В знойном небе кружит над тобой.

Ты идёшь по откосу крутому,
Как прохлада желанная с гор...
Что с того, что кому-то другому
Брошен твой опьяняющий взор.

От девичьего ясного взгляда,
Если он подарён и не мне,
Соловьём запевает отрада
В задушевной моей глубине.

И под медленным солнцем июня
Даль просторней, душистей цветы
Оттого, что на тихой Аргуни
Есть казачки такие, как ты.


* * *

Над синим лежбищем тумана
В степи блестит, как серебро
В шеломе старого кургана,
Берёзы белое перо.
Плывёт над степью сонный кречет,
Пылит цветочная пурга,
И кто-то сильный, ловкий мечет
Вязиль шипучую в стога.
По голубой его рубашке,
По красным крестикам шитья
Узнал я в нём твои замашки,
Шальная молодость моя.
Так вот ты где. Нашлась, беглянка!
Не убежишь. Пойдём назад.
Там без тебя молчит тальянка,
Не расцветает хмурый сад.
— Пойдём, — над степью прозвенело.
— Пойдём, — неслось издалека.
Но вдруг у ног моих вскипела
Водоворотами река.
И уплыла по ней, широкой,
В чужие светлые края,
В луга, шумевшие осокой,
Шальная молодость моя.