Родился в с. Кувай Покровского района Оренбургской области. После школы — армия, затем рабочий (Рязань), методист по фольклору, журналист; несколько лет в Литинституте. Автор четырёх стихотворных сборников (1986, 1988, 1998, 2012).
Руководитель областного литобъединения им. В. И. Даля с 1964 года (!). Лауреат Всероссийской Пушкинской премии, Международной Шолоховской премии «Они сражаются за Родину» и др.
Жил Геннадий Фёдорович Хомутов в Оренбурге.
* * *
Скорей, скорей, скорей оттаивайте,
Чернила наши самодельные.
И ничего вы не утаивайте
Про тыловые дни метельные,
Про наши беды неисчётные,
Про будни строгие и хмурые…
Скорей оттаивайте, чёрные!
Оттаивайте, красно-бурые!
Из бузины и жирной сажи,
Из бурой свёклы и из глины!
И мы напишем, мы расскажем
Свои житейские былины!
И нам чернила намекали
(Так нам казалось каждый раз),
Как будто перья мы макали
В траншейную слепую грязь,
В огонь и дым больших пожаров
Той, фронтовой
родной земли.
И строчки чёрные бежали,
И строчки красные текли.
А до победы долго топать
Солдатам нашим
до Берлина…
В чернилах копоть, копоть, копоть,
Огонь, и дым, и кровь, и глина…
* * *
У нас в кочегарке четыре угла.
Две печи прожорливых, горы угля.
Здесь целые сутки мы пар поднимаем.
У солнца зимой не хватает тепла,
И мы, кочегары, ему помогаем.
ОГОНЬ
А сколько спички стоили, кто скажет?
У нас в тылу, во времена войны?
Да их тогда и не было в продаже,
И значит — спичкам не было цены.
Простые печки нам огонь хранили.
Далёкая военная пора…
А если в доме печки протопили —
Над жаром колдовали до утра.
Когда ж огонь из дома упускали
И в топке холодела головня,
Тогда меня с жаровней посылали:
— Иди к соседям и займи огня.
Мне в жизни видеть приходилось всякое,
Но мысль одна таится у меня:
Когда в душе моей огонь иссякнет —
Пойду к народу и займу огня.
Руководитель областного литобъединения им. В. И. Даля с 1964 года (!). Лауреат Всероссийской Пушкинской премии, Международной Шолоховской премии «Они сражаются за Родину» и др.
Жил Геннадий Фёдорович Хомутов в Оренбурге.
* * *
Скорей, скорей, скорей оттаивайте,
Чернила наши самодельные.
И ничего вы не утаивайте
Про тыловые дни метельные,
Про наши беды неисчётные,
Про будни строгие и хмурые…
Скорей оттаивайте, чёрные!
Оттаивайте, красно-бурые!
Из бузины и жирной сажи,
Из бурой свёклы и из глины!
И мы напишем, мы расскажем
Свои житейские былины!
И нам чернила намекали
(Так нам казалось каждый раз),
Как будто перья мы макали
В траншейную слепую грязь,
В огонь и дым больших пожаров
Той, фронтовой
родной земли.
И строчки чёрные бежали,
И строчки красные текли.
А до победы долго топать
Солдатам нашим
до Берлина…
В чернилах копоть, копоть, копоть,
Огонь, и дым, и кровь, и глина…
* * *
У нас в кочегарке четыре угла.
Две печи прожорливых, горы угля.
Здесь целые сутки мы пар поднимаем.
У солнца зимой не хватает тепла,
И мы, кочегары, ему помогаем.
ОГОНЬ
А сколько спички стоили, кто скажет?
У нас в тылу, во времена войны?
Да их тогда и не было в продаже,
И значит — спичкам не было цены.
Простые печки нам огонь хранили.
Далёкая военная пора…
А если в доме печки протопили —
Над жаром колдовали до утра.
Когда ж огонь из дома упускали
И в топке холодела головня,
Тогда меня с жаровней посылали:
— Иди к соседям и займи огня.
Мне в жизни видеть приходилось всякое,
Но мысль одна таится у меня:
Когда в душе моей огонь иссякнет —
Пойду к народу и займу огня.