Родилась в Чернигове, много лет прожила на Северном Кавказе. Уехала в США (1923 г.) с мужем-американцем, работала в одном из театров Нью-Йорка, но вскоре перебралась в Европу и более десяти лет провела во Франции и Испании, после чего вернулась в СССР, где в 1947 году угодила на восемь лет в лагеря Воркуты.
После освобождения (1954 г.) выступала с концертами, переводила с французского и английского языков, издала два тома мемуаров «Долгое будущее».
Умерла Татьяна Ивановна Сухомлина-Лещенко в Москве.
* * *
Тундра... нелюбимая троюродная сестра,
Жёлтая, как лихорадка.
Трава её высока и остра,
Ягода зреет несладко.
Ты несогретая, мне тебя жаль,
Твоя мерзлота не растает.
Над тундрой стоит такая печаль,
Какой на земле не бывает.
1950
* * *
Застыла река... На лодчонке дощатой
Плывём по траншее во льду.
Не знаем за что, но за что-то — расплата.
Нас много попало в беду.
Харон нас везёт через Стикс заполярный.
Мертвы берега и река.
И мертвенно бледен наш лодочник старый,
А жизнь — как причал — далека.
Плывем ли? Быть может, давно мы застыли.
Живёт лишь вёсел размах.
Он колет лицо леденистою пылью,
Он ищет дорогу впотьмах...
В тундре торчат настороженно вышки.
Им судьбы людские не в счет.
Мы знаем: на воле никто не услышит,
Что нас затянуло под лёд.
Мы канем на дно... Не уйти нам из плена.
Но в этот смертельный час
Нас кто-то заметил в огромной вселенной
И льды отодвинул от нас.
Лодка, кряхтя, добралась до причала.
Мы словно очнулись от сна.
Пускай лишь тюрьма да сума нас встречала!..
Похрустывала тишина...
Лодочник молча своё что-то слушал,
Стоял, обернувшись к реке,
И рваная шапка, пронзая мне душу,
Стыла в жёлтой руке.
И вдруг засияли в небе пожары,
Сполохи ринулись ввысь!
Был валенок скрип слаще звуков гитары,
Мы в гору гурьбой поплелись.
* * *
Сбылась мечта. До воли дожила.
Детей увидела. В самой Москве была.
Но мало мне. Мне не хватает счастья!
Достатка. Сил. Сердечного участья —
Участья тех, кто не был там, в пурге,
Кто не бывал в кромешной снежной мгле,
Кто не ходил в этапы под конвоем,
Кто не рыдал по детям страшным воем...
Осень 1954,
Орджоникидзе
После освобождения (1954 г.) выступала с концертами, переводила с французского и английского языков, издала два тома мемуаров «Долгое будущее».
Умерла Татьяна Ивановна Сухомлина-Лещенко в Москве.
* * *
Тундра... нелюбимая троюродная сестра,
Жёлтая, как лихорадка.
Трава её высока и остра,
Ягода зреет несладко.
Ты несогретая, мне тебя жаль,
Твоя мерзлота не растает.
Над тундрой стоит такая печаль,
Какой на земле не бывает.
1950
* * *
Застыла река... На лодчонке дощатой
Плывём по траншее во льду.
Не знаем за что, но за что-то — расплата.
Нас много попало в беду.
Харон нас везёт через Стикс заполярный.
Мертвы берега и река.
И мертвенно бледен наш лодочник старый,
А жизнь — как причал — далека.
Плывем ли? Быть может, давно мы застыли.
Живёт лишь вёсел размах.
Он колет лицо леденистою пылью,
Он ищет дорогу впотьмах...
В тундре торчат настороженно вышки.
Им судьбы людские не в счет.
Мы знаем: на воле никто не услышит,
Что нас затянуло под лёд.
Мы канем на дно... Не уйти нам из плена.
Но в этот смертельный час
Нас кто-то заметил в огромной вселенной
И льды отодвинул от нас.
Лодка, кряхтя, добралась до причала.
Мы словно очнулись от сна.
Пускай лишь тюрьма да сума нас встречала!..
Похрустывала тишина...
Лодочник молча своё что-то слушал,
Стоял, обернувшись к реке,
И рваная шапка, пронзая мне душу,
Стыла в жёлтой руке.
И вдруг засияли в небе пожары,
Сполохи ринулись ввысь!
Был валенок скрип слаще звуков гитары,
Мы в гору гурьбой поплелись.
* * *
Сбылась мечта. До воли дожила.
Детей увидела. В самой Москве была.
Но мало мне. Мне не хватает счастья!
Достатка. Сил. Сердечного участья —
Участья тех, кто не был там, в пурге,
Кто не бывал в кромешной снежной мгле,
Кто не ходил в этапы под конвоем,
Кто не рыдал по детям страшным воем...
Осень 1954,
Орджоникидзе