Антология

Лев Смирнов (8 декабря 1928 – 2 января 2021)

Родился в 1928 году на родине матери, в Твери. Отец, чьи предки – карелы, особо покорным нравом не отличался, с новой властью не ладил, и семья часто переезжала с места на место: Тверь – Москва – Карелия – Серпухов... В войну были эвакуированы в г. Красноармейск (тогда – Балцер).
Лев Васильевич Смирнов – выпускник Московского юридического института (1952 г.), десять лет работал по специальности в Киеве, там же начал публиковаться.
Потом – Москва, литературная деятельность. После первого сборника «Земной непокой» (1962 г.) опубликовал «Право на солнце», «Третья даль», «Монолог в чистом поле» и др. книги. Известен и как переводчик с украинского. В 2016 году издано «Избранное» в двух томах.


* * *

Не таким представлялось нам слово,
Не с того начиналась земля...
Из какого-то мира иного
Были первые учителя.

Мы с утра тосковали о хлебе,
По теплу изнывали в тоске...
А они говорили о небе
И чертили звезду на доске.


РОССИЯ

Я войной, словно мёртвой водою, омыт.
Над моей головою гудит «мессершмитт».

На скрещенье дорог, и печалей, и рек
Я стою – несмышлёныш, зверёк, человек.

За моею спиною разбитый очаг...
Две России, две разные, светят в очах.

У одной – соловьи, и янтарь, и слеза.
У другой – поезда, и свинец, и гроза.

Я ещё ни косить не умею, ни жать.
Две России в очах нестерпимо держать.

На скрещенье дорог, у речных переправ
Я узнал их обеих, их поступь и нрав.

У одной – бирюза, колыбель и печаль.
У другой – дым, и ветер, и смертная даль.

Я ещё не успел задохнуться в дыму...
Две России по силам ли мне одному?

У одной – небосклоны и свет голубой.
У другой – эшелоны, и песня, и бой.

Две России в очах, словно мир и война...
А в душе у мальчишки – Россия одна!

1976


БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ

Встал солдат как штык прямой
На пороге...
Он с войны принёс домой
Руки-ноги.

На подошвах у него
Грязь да глина
Из-под самого того
Разберлина.

Он устал... Ему бы лечь
В этом разе!
Он мешок солдатский с плеч
Скинул наземь.

На виске его седом
Бьётся жилка.
На плече его крутом
Бьётся жинка.

Первачи вокруг стоят
Лучших марок
Пьёт без роздыху солдат
Десять чарок.

Вспоминает дальний путь:
Рвы да мины...
И ложится отдохнуть
На перины.

Шёл солдат сквозь смертный лязг —
Было круто.
Не до бабьих было ласк
Мужику-то!

Спал с винтовкой всю войну,
С немцем бился...
Целовать свою жену
Разучился.

Говорит он: — Я люблю,
Недотрога!
Говорит он: — Я посплю
Хоть немного!

Эх, закончилась война
Мировая,
Жизнь теперь пойдет, жена,
Мировая!

* * *

Посреди лопухов и орясин
Крепкой жизни звучат голоса.
Мир спокоен, доступен и ясен,
И светлы над землёй небеса.

Мужики чаепитье свершают,
Под столом распустив пояса,
И всем миром мужичьим решают,
Что пусты над землёй небеса.

Смех и крики детей загорелых
Разгоняют тревогу и тьму.
Без летающих в небе тарелок
Легче сердцу, спокойней уму.

Бабы с поля коров поджидают,
И не верит никто в чудеса.
Пионеры костры разжигают
И в пустые трубят небеса.

1976


КОГДА-НИБУДЬ

Когда-нибудь, сойдя на полустанке,
Пойду я вдоль речушки Берестянки,
Топча ногами жёлтых трав останки
И вскинув к небу голову свою...
Пойду я, гость внезапный и незваный,
На звук глубинный, тяжкий, непрестанный,
На зов земной, на оклик первозданный,
Родившийся в неведомом краю.

Когда-нибудь у птицы коноплянки
Я научусь лесной внимать полянке,
И матери, и малышу в панамке,
Играющим под сенью облаков.
Перед своей землёй возникну, странный,
Чуждаясь речи гордой и пространной,
И, отведя рукою куст багряный,
Упрусь глазами в лица земляков.

Как древний юный воин на стоянке
Какой-нибудь полянке иль древлянке,
Я расскажу неведомой крестьянке
Историю нехитрую свою,
И улыбнусь улыбкою туманной,
Конец придумав сказке необманной,
И вздох её сравню с небесной манной,
И вдаль пойду, и песню запою.