Николай Карпович Турочкин родился в крестьянской семье (деревня Николаевка Воронежской области). Окончил школу в Сталинграде (1934 г.). Писал стихи, ходил в литкружок СТЗ. Поступил в Сталинградский учительский институт и — одновременно — на заочное отделение Литинститута (в 1938-м М. Луконин, друг детства, «перетащил» его в Москву).
В декабре 1939 года ушёл на финскую войну в составе 12-го лыжного батальона московских добровольцев (вместе с П. Воронько, Г. Цуркиным, М. Лукониным, А. Копштейном, С. Наровчатовым и др.).
3 марта 1940 года погиб в бою.
ПОЧТИ ИЗ МОЕГО ДЕТСТВА
Я помню сад,
круженье листьев рваных
да пенье птиц, сведённое на нет,
где детство, словно яблоки шафраны
и никогда не яблоко ранет.
Оно в Калуге было и в Рязани
таким же непонятным, как в Крыму;
оно росло в неслыханных дерзаньях,
в мучениях, не нужных никому.
Оно любило петь и веселиться
и связок не жалеть голосовых...
Припоминаю: крылышки синицы
мы сравнивали с крыльями совы;
и, небо синее с водою рек сверяя,
глядели долго в тёмную реку.
И, никогда ни в чём не доверяя,
мы даже брали листья трав на вкус.
А школьный мир? Когда и что могло бы
соединять пространные пути,
где даже мир — не мир, а просто глобус,
его рукой нельзя не обхватить...
Он яблоком созревшим на оконце
казался нам:
на выпуклых боках
где родина — там красный цвет от солнца,
и остальное зелено пока.
Август 1939
ОДНО ПИСЬМО
Вот я письмо читаю,
а в глазах
совсем не то,
что в этих строках, нет.
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
Ты пишешь:
«Милый,
выйдешь — близок Дон,
и рядом дом.
Но нет тебя со мной.
Возьмёшь волну донскую
на ладонь,
но высушит её
полдневный зной».
Так пишешь ты...
В разбеге этих строк
другое вижу я:
шумят леса...
К тебе я ласков,
а к себе я строг.
И грусти не хочу…
. . . . . . . .
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
В душе —
дороги жизни
между гроз,
а я иду,
товарищи вокруг.
Попробуй это всё понять
без слёз
и, если можешь, — жди,
мой милый друг.
1938
В декабре 1939 года ушёл на финскую войну в составе 12-го лыжного батальона московских добровольцев (вместе с П. Воронько, Г. Цуркиным, М. Лукониным, А. Копштейном, С. Наровчатовым и др.).
3 марта 1940 года погиб в бою.
ПОЧТИ ИЗ МОЕГО ДЕТСТВА
Я помню сад,
круженье листьев рваных
да пенье птиц, сведённое на нет,
где детство, словно яблоки шафраны
и никогда не яблоко ранет.
Оно в Калуге было и в Рязани
таким же непонятным, как в Крыму;
оно росло в неслыханных дерзаньях,
в мучениях, не нужных никому.
Оно любило петь и веселиться
и связок не жалеть голосовых...
Припоминаю: крылышки синицы
мы сравнивали с крыльями совы;
и, небо синее с водою рек сверяя,
глядели долго в тёмную реку.
И, никогда ни в чём не доверяя,
мы даже брали листья трав на вкус.
А школьный мир? Когда и что могло бы
соединять пространные пути,
где даже мир — не мир, а просто глобус,
его рукой нельзя не обхватить...
Он яблоком созревшим на оконце
казался нам:
на выпуклых боках
где родина — там красный цвет от солнца,
и остальное зелено пока.
Август 1939
ОДНО ПИСЬМО
Вот я письмо читаю,
а в глазах
совсем не то,
что в этих строках, нет.
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
Ты пишешь:
«Милый,
выйдешь — близок Дон,
и рядом дом.
Но нет тебя со мной.
Возьмёшь волну донскую
на ладонь,
но высушит её
полдневный зной».
Так пишешь ты...
В разбеге этих строк
другое вижу я:
шумят леса...
К тебе я ласков,
а к себе я строг.
И грусти не хочу…
. . . . . . . .
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
В душе —
дороги жизни
между гроз,
а я иду,
товарищи вокруг.
Попробуй это всё понять
без слёз
и, если можешь, — жди,
мой милый друг.
1938