Из вступления к сборнику «Окопная земля» (1985 г.):
«Провоевав три с половиной года на фронтах Отечественной войны, я поступил в Литературный институт им. Горького — с пьесой, затем перешёл на критику, окончил аспирантуру и занимался рецензированием и редакторской работой.
Видать, штудируя чужие книги и рукописи, я и сам кой-чему научился — во всяком случае, в конце 1967 года написал первое стихотворение, «Слёзы». Не преувеличиваю: это было столь неожиданно, что я долго не мог уразуметь, как же сие произошло…
С тех пор и пишу стихи. В основном — о войне: другие темы кажутся пресными.
Конечно, о войне написано так много, что подчас представляется, что написано уже всё. Но это не так. И особенно это ясно тем, кто был в окопах.
А я был. Был солдатом и сержантом в стрелковом батальоне, в нескольких сотнях метров от врага и в нескольких сантиметрах от смерти. Оттого-то и пишу главным образом о бойцах и сержантах переднего края — о том, что детально знаю по собственному опыту».
Всего у Юрия Семёновича Белаша при жизни вышли две книги стихотворений. Первая в 1981 году — «Оглохшая пехота».
Награждён орденом Красной звезды, двумя медалями «За отвагу» и др.
Умер в Москве.
ПЕХОТА
Пехоту обучали воевать.
Пехоту обучали убивать.
Огнём. Из трёхлинейки. На бегу.
Все пять патронов — по знакомой цели:
По лютому заклятому врагу
В серо-зелёной, под ремень, шинели.
Гранатою. Немного задержав
К броску уже готовую гранату, —
Чтоб, близко у ноги врага упав,
Сработал медно-жёлтый детонатор.
Штыком. Одним движением руки.
Не глубоко: на полштыка, не дале,
А то бывали случаи — штыки
В костях, как в древесине, застревали.
Прикладом. Размахнувшись от плеча.
Затыльником — в лицо или ключицу.
И бей наверняка, не горячась:
Промажешь — за тебя не поручиться.
Сапёрною лопаткою. Под каску.
Не в каску, а пониже — по виску,
Чтоб кожаная лопнула завязка
И каска покатилась по песку.
Армейскими ботинками. В колено.
А скрючится от боли — по лицу, —
В крови чтобы, горячей и солёной,
Навеки захлебнуться подлецу.
И наконец — лишь голыми руками.
Подсечкою на землю положи
И, скрежеща от ярости зубами,
Вот этими руками — задуши!
С врагом необходимо воевать.
Врага необходимо убивать.
* * *
Мы могли отойти: командиров там не было.
Мы могли отойти: было много врагов.
Мы могли отойти: было нас всего четверо.
Мы могли отойти — и никто б нас не стал упрекать.
Мы могли отойти, но остались в окопах навеки.
Мы могли отойти, но теперь наши трупы лежат.
Мы могли отойти, но теперь наши матери плачут.
Мы могли отойти — только мы не смогли отойти:
за спиною Россия была…
«ВОТ МЧИТСЯ ТРОЙКА ПОЧТОВАЯ...»
Война — войной, а песня — песней:
не всё ж стрелять передовой!
Попеть — оно порой полезней.
И вот — звенит передовая,
и «мчится тройка почтовая»,
эх, по траншее фронтовой!..
И в этой песне величавой
такая ширь, такая даль,
что даже немцы нам кричали:
— Noch einmal! Noch einmal!*
___________
* Ещё раз! Повторить! (нем.)
ПЕРЕКУР
Рукопашная схватка внезапно утихла:
запалились и мы, запалились и немцы, —
и стоим, очумелые, друг против друга,
еле-еле держась на ногах…
И тогда кто-то хрипло сказал: «Перекур!»
Немцы поняли и закивали: «Я-а, паузе…»
И уселись — и мы, и они — на траве,
метрах, что ли, в пяти друг от друга,
положили винтовки у ног
и полезли в карманы за куревом…
Да, чего не придумает только война!
Расскажи — не поверят! А было ж!..
И когда докурили — молчком, не спеша,
не спуская друг с друга настороженных глаз,
для кого-то последние в жизни —
мы цигарки, они сигареты свои, —
тот же голос, прокашлявшись, выдавил:
«Перекур окончен!»
ПОРУЧИК ЛЕРМОНТОВ
Если начнётся война, клянусь Богом, что я всегда буду впереди.
Из писем М. Ю. Лермонтова
Всегда первый на коне и последний на отдыхе...
Князь Голицын о начальнике конных охотников (разведчиков)
поручике Лермонтове
Поручик Лермонтов был представлен к ордену св. Владимира
4-й степени с бантом и к золотому оружию за бои на Кавказе.
Его реальный образ скособочен.
Всё пишут, как поэмы он слагал...
А он при жизни был —
не между прочим —
поручиком
Тенгинского
полка!
И он не в перерывах вдохновенья
рубил пехоту, свесившись с седла:
та сила, что была в стихотвореньях,
и в бой его безтрепетно вела.
И в красной канаусовой рубахе
на белом кабардинском рысаке
он был — как мы б сказали — тот рубака,
как офицер — на должной высоте.
Ему бы на сто лет родиться позже —
и он блеснул бы воинским искусством!
Разведкой заворачивал бы тоже
у Рокоссовского на Первом Белорусском.
И в каске, с неизменным автоматом
водил солдат он в поиск огневой, —
и наши бы советские ребята
служили под началом у него...
Пускай, кто хочет, щурится на это,
не угадав в проблеме глубины:
нужны России умные поэты,
но и поручики —
нужны.
И оттого мне русская поэзия
всегда была и будет дорогой,
что создана не фифами кисейными —
привычною
к оружию
рукой!
ФРОНТОВЫЕ МИНИАТЮРЫ
1
Поэзия — язык богов.
Но бог на фронте — артиллерия.
Ну и язык таков.
2
На войну я уходил на время.
Оказалось —
на всю жизнь.
3
Соловьи умирали от грохота выстрелов:
лирики — нежное сердце...
А вороны покаркают да улетят.
4
Осень.
Снова лес меняет обмундирование.
А я всё жив.
Странно!..
5
К солдату —
как к Господу Богу —
на «вы»
не обращаются.
6
Мальчик —
лет семи,
без ноги,
с костылями —
катается на одном коньке,
смеётся...
Инвалид войны!
7
Дуб за окопом.
Ветер считает листья.
Один упал.
Меньше не стало.
8
Женщина с ребёнком храбрее мужчины с винтовкой.
* * *
Я был на той войне, которая была.
Но не на той, что сочиняли после.
На такой войне я не был.
«Провоевав три с половиной года на фронтах Отечественной войны, я поступил в Литературный институт им. Горького — с пьесой, затем перешёл на критику, окончил аспирантуру и занимался рецензированием и редакторской работой.
Видать, штудируя чужие книги и рукописи, я и сам кой-чему научился — во всяком случае, в конце 1967 года написал первое стихотворение, «Слёзы». Не преувеличиваю: это было столь неожиданно, что я долго не мог уразуметь, как же сие произошло…
С тех пор и пишу стихи. В основном — о войне: другие темы кажутся пресными.
Конечно, о войне написано так много, что подчас представляется, что написано уже всё. Но это не так. И особенно это ясно тем, кто был в окопах.
А я был. Был солдатом и сержантом в стрелковом батальоне, в нескольких сотнях метров от врага и в нескольких сантиметрах от смерти. Оттого-то и пишу главным образом о бойцах и сержантах переднего края — о том, что детально знаю по собственному опыту».
Всего у Юрия Семёновича Белаша при жизни вышли две книги стихотворений. Первая в 1981 году — «Оглохшая пехота».
Награждён орденом Красной звезды, двумя медалями «За отвагу» и др.
Умер в Москве.
ПЕХОТА
Пехоту обучали воевать.
Пехоту обучали убивать.
Огнём. Из трёхлинейки. На бегу.
Все пять патронов — по знакомой цели:
По лютому заклятому врагу
В серо-зелёной, под ремень, шинели.
Гранатою. Немного задержав
К броску уже готовую гранату, —
Чтоб, близко у ноги врага упав,
Сработал медно-жёлтый детонатор.
Штыком. Одним движением руки.
Не глубоко: на полштыка, не дале,
А то бывали случаи — штыки
В костях, как в древесине, застревали.
Прикладом. Размахнувшись от плеча.
Затыльником — в лицо или ключицу.
И бей наверняка, не горячась:
Промажешь — за тебя не поручиться.
Сапёрною лопаткою. Под каску.
Не в каску, а пониже — по виску,
Чтоб кожаная лопнула завязка
И каска покатилась по песку.
Армейскими ботинками. В колено.
А скрючится от боли — по лицу, —
В крови чтобы, горячей и солёной,
Навеки захлебнуться подлецу.
И наконец — лишь голыми руками.
Подсечкою на землю положи
И, скрежеща от ярости зубами,
Вот этими руками — задуши!
С врагом необходимо воевать.
Врага необходимо убивать.
* * *
Мы могли отойти: командиров там не было.
Мы могли отойти: было много врагов.
Мы могли отойти: было нас всего четверо.
Мы могли отойти — и никто б нас не стал упрекать.
Мы могли отойти, но остались в окопах навеки.
Мы могли отойти, но теперь наши трупы лежат.
Мы могли отойти, но теперь наши матери плачут.
Мы могли отойти — только мы не смогли отойти:
за спиною Россия была…
«ВОТ МЧИТСЯ ТРОЙКА ПОЧТОВАЯ...»
Война — войной, а песня — песней:
не всё ж стрелять передовой!
Попеть — оно порой полезней.
И вот — звенит передовая,
и «мчится тройка почтовая»,
эх, по траншее фронтовой!..
И в этой песне величавой
такая ширь, такая даль,
что даже немцы нам кричали:
— Noch einmal! Noch einmal!*
___________
* Ещё раз! Повторить! (нем.)
ПЕРЕКУР
Рукопашная схватка внезапно утихла:
запалились и мы, запалились и немцы, —
и стоим, очумелые, друг против друга,
еле-еле держась на ногах…
И тогда кто-то хрипло сказал: «Перекур!»
Немцы поняли и закивали: «Я-а, паузе…»
И уселись — и мы, и они — на траве,
метрах, что ли, в пяти друг от друга,
положили винтовки у ног
и полезли в карманы за куревом…
Да, чего не придумает только война!
Расскажи — не поверят! А было ж!..
И когда докурили — молчком, не спеша,
не спуская друг с друга настороженных глаз,
для кого-то последние в жизни —
мы цигарки, они сигареты свои, —
тот же голос, прокашлявшись, выдавил:
«Перекур окончен!»
ПОРУЧИК ЛЕРМОНТОВ
Если начнётся война, клянусь Богом, что я всегда буду впереди.
Из писем М. Ю. Лермонтова
Всегда первый на коне и последний на отдыхе...
Князь Голицын о начальнике конных охотников (разведчиков)
поручике Лермонтове
Поручик Лермонтов был представлен к ордену св. Владимира
4-й степени с бантом и к золотому оружию за бои на Кавказе.
Его реальный образ скособочен.
Всё пишут, как поэмы он слагал...
А он при жизни был —
не между прочим —
поручиком
Тенгинского
полка!
И он не в перерывах вдохновенья
рубил пехоту, свесившись с седла:
та сила, что была в стихотвореньях,
и в бой его безтрепетно вела.
И в красной канаусовой рубахе
на белом кабардинском рысаке
он был — как мы б сказали — тот рубака,
как офицер — на должной высоте.
Ему бы на сто лет родиться позже —
и он блеснул бы воинским искусством!
Разведкой заворачивал бы тоже
у Рокоссовского на Первом Белорусском.
И в каске, с неизменным автоматом
водил солдат он в поиск огневой, —
и наши бы советские ребята
служили под началом у него...
Пускай, кто хочет, щурится на это,
не угадав в проблеме глубины:
нужны России умные поэты,
но и поручики —
нужны.
И оттого мне русская поэзия
всегда была и будет дорогой,
что создана не фифами кисейными —
привычною
к оружию
рукой!
ФРОНТОВЫЕ МИНИАТЮРЫ
1
Поэзия — язык богов.
Но бог на фронте — артиллерия.
Ну и язык таков.
2
На войну я уходил на время.
Оказалось —
на всю жизнь.
3
Соловьи умирали от грохота выстрелов:
лирики — нежное сердце...
А вороны покаркают да улетят.
4
Осень.
Снова лес меняет обмундирование.
А я всё жив.
Странно!..
5
К солдату —
как к Господу Богу —
на «вы»
не обращаются.
6
Мальчик —
лет семи,
без ноги,
с костылями —
катается на одном коньке,
смеётся...
Инвалид войны!
7
Дуб за окопом.
Ветер считает листья.
Один упал.
Меньше не стало.
8
Женщина с ребёнком храбрее мужчины с винтовкой.
* * *
Я был на той войне, которая была.
Но не на той, что сочиняли после.
На такой войне я не был.