12 июля 2024 года — 115 лет со дня рождения Петра Андреевича СЕМЫНИНА (12 июля 1909 — 22 января 1983)
Родина — Воронеж. В 10 лет остался круглым сиротой: отец погиб в Гражданскую, мать умерла от тифа. Воспитывался в детдоме (где и начал сочинять стихи). Подростком написал повесть о безпризорниках; спустя некоторое время стал сотрудником местной газеты, позже работал в Архангельске, в газете «Правда Севера». С 1932 года в Москве. Его стихи публикуют центральные журналы по рекомендациям В. Луговского и М. Исаковского. В годы войны был эвакуирован по болезни в Алма-Ату, работал на радио. За время литературной работы выпустил несколько десятков сборников стихов, поэм, переводов (с украинского, белорусского, болгарского, чешского, сербского и др. языков). Судя по всему, Пётр Андреевич Семынин старался стать «настоящим советским писателем», что ему, к счастью, не вполне удалось.
* * *
В далёкой-далёкой лучистой стране, В смолистой и влажной лесной тишине, Из самого детства послышится вдруг Над синею просекой сдвоенный звук. И всё в тебе дрогнет, и страшно спросить: «Кукушка, кукушка, сколько мне жить?»
ПЕСКИ
А степь за Актюбинском жёлто-нагая, Глаза прогляди — ни жилья, ни овцы, Лишь ветер колючки трясёт, набегая, Да остро поблёскивают солонцы. Здесь Азия сны оградила песками… Наш поезд часами стоит в стороне, Навстречу летят эшелоны с войсками, Платформы с машинами в тусклой броне.
Война. Но промчат поезда, и в пустыне Опять тишина — хоть молитву читай. Вблизи полустанка арбузы и дыни Меняет казах на табак и на чай.
Двугорбый верблюд озирает надменно С усмешкой Вольтера проезжих скупцов, — Не мнится ли зверю ничтожною мена Пред вечностью этих жестоких песков? Они погребли не одно государство, Сыпучею Летой их память стерев, — Так что им все наши заботы, мытарства, И наши надежды, и вера, и гнев?
Радист поездной Торопливо читает последнюю сводку Военных утрат: фашистская армия наступает — Москва под ударом, в петле Ленинград. И снова наш поезд ни шибко, ни худо Бежит, переполненный смутой людской. Мне чудится тень над песками верблюда — И слышатся залпы над тёмной Москвой.
* * *
Как нежно это позднее тепло На листьях осени, и жёлтых и багряных; В лесу и небе пусто и светло, Ни стрёкота, ни свиста на полянах.
Кто объяснит печаль поры такой, Когда и воздух соткан из печали, А на душе отшельничий покой, Как будто все в ней страсти отзвучали?
ДОЖДИ
В природе русской есть дожди — как дети, Играющие с солнцем в обгонки; Дожди девичьи — тихие, лесные, От них растут грибы и костяника И голубеет прозелень озёр; Дожди — как парни празднично-хмельные, В серебряных кручёных поясах И громыхающие сапогами На деревенском плясовом кругу; И добрые, степенные дожди, Не тратящие попусту задора, Умеющие в меру напоить И лес, и поле, и реку, и пажить. И есть дожди старушечьи, дремотно Ночной порой бормочущие сказку О леших, о премудром сером волке, О царь-девице в диком терему. В громах и радугах земли родной Мы омываем душу тем сияньем, В котором всё: отчизна, жизнь, добро. И кто б ты ни был — старец иль ребёнок, Твоя ладонь протянется сама Под первые смеющиеся брызги.
* * *
Где ты, воля вольная? Запропал твой след. Иль тебя и не было От начала лет. Или ты приснилася Дедам и отцам Да бродящим по миру Лирникам-слепцам. Или ты прикована К тачке под землёй До скончанья времени, Как преступник злой. Где ты, воля вольная? Где ты — отзовись. Нашей доли проклятой Хоть крылом коснись.
* * *
Всё течёт, Всё изменяется И ни перед кем не извиняется — Ни перед высью, Ни перед твердью, Ни перед жизнью, Ни перед смертью.